Город счастливых роботов (сборник). Олег Дивов
оформили как местную командировку…
– Привет, Пенелопа, – я даже не обернулся, когда дети лезли назад. – Салют, Дик.
– Ваш цитрус… Это просто чудо! Почему, ну почему их нельзя красить в желтый цвет?!
– Спроси папу. Возможно, он ответит прежде, чем удавится.
Мой кладбищенский юмор вызвал у детей приступ хохота, переходящего в кашель и чихание. Все-таки грипп.
– Ну да, я знаю, – пробасил Дик и высморкался. – Но ведь это идиотизм.
– Вырастешь – становись директором завода, а лучше президентом компании и борись с идиотизмом сколько захочешь.
– Обещаю. Если вы нас вытащите из этой задницы, так и будет.
– Ричард! – сказала Пенни укоризненно.
Я думал, Кен им что-то наврал. Похоже, я забыл, каков наш Кеннет Маклелланд, когда дело пахнет жареным. Я обернулся. Увидел, что Пенни уже совсем большая и вырастет, пожалуй, очень красивой, а из Дика получится такой же кабан, как его папаша, только глаза у парня хитрые-прехитрые. Это хорошо.
– Давно не виделись, – сказал я.
– Почему вы ушли с завода? – тут же спросил Дик.
– Ричард! Простите его, дядя Миша. Он страшный нахал.
– Устал бороться с идиотизмом, – сказал я. – Теперь ваша очередь.
Дик еще что-то трещал, Пенни его осаживала, иногда они чихали, я смотрел по сторонам и отвечал то хмыканьем, то гыканьем, то желал здоровья. В голове была одна мысль: убраться отсюда как можно скорее и как можно дальше.
Кен втравил меня в какую-то фигню.
Фигня была опасная, но мне по-прежнему не было страшно. Наверное, потому, что я сидел за рулем, а за рулем нельзя бояться.
Я просто не хотел в этой фигне участвовать.
Я пытался сообразить, где сейчас мое место, – и не понимал.
В зеркале возникла миссис Пападакис. Открыла багажник, сунула туда пару объемистых сумок. Шикарная женщина, все еще в отличной форме. Что она нашла в своем дураке, что в нем разглядела двадцать лет назад? Говорят, он добрый… А мне не все равно?
Она пробралась к детям на заднее сиденье.
– Спасибо, Миша, теперь будет быстро, остальные уже готовы, надо только Риту уговорить.
В отличие от пиндосских детей, которые шпарили по-русски не хуже местных, старшее поколение говорило либо с сильным акцентом, либо только по-английски. Знали, что поймем, если не задвигать сложных конструкций и всяких идиом. Миссис Пападакис своего русского, видимо, стеснялась.
– Рита Калиновски, вы же знаете ее?
Опаньки. Супруга нашего самого вежливого пиндоса. Интересно, Рита в курсе, как именно мы сделали его таким лапочкой?
– Миссис Пападакис, а вы знаете, почему Рой – самый приветливый менеджер завода?
Она рассмеялась.
Позади в цитрус Михалыча грузилось целое семейство, тоже с детьми. Сколько их там? Полная машина, черт побери. А как же Кен?! Я все понимаю, детей мы забираем по-любому, но Кен… Кто мне эта жена пиндосского пшека Калиновского? Мягко говоря, не родственница.
– Я знаю, – сказала миссис Пападакис. – И Рита тоже. Она с ним три