Асгард Возрождённый. Ник Перумов
с тавлейной доски, выставив совершенно новые и поменяв правила? Что вы с Ракотом более не нужны?
Хедин ответил не сразу, долго всматривался Сигрлинн прямо в лицо, да так пристально, что волшебница невольно нахмурилась.
– На мне что, цветы внезапно выросли? Чего ты тут не видел, Хедин, милый мой?
– Если наш с Ракотом путь в звании «новых богов» и закончен, – медленно сказал Познавший Тьму, – долг мой – устроить всё так, чтобы смертные и бессмертные, обитатели всех бесчисленных миров ничего бы не заметили. Понимаешь? Вообще бы ни-че-го.
– Достойно, – фыркнула чародейка. – Но и это не всё, мой Хедин. Ты по-прежнему недоговариваешь. Что долг твой, как ты его понимаешь, останется недовыполненным, и это мучает тебя – охотно верю. Ты таков, ничего не поделаешь. Но это не всё.
– Не знаю уж, как тебе угодить, – делано вздохнул Познавший Тьму. – Если тебя начинают предавать, значит, дорога твоя, скорее всего, ведёт в никуда. Если Старый Хрофт решил, что он готов объединиться хоть с кем, лишь бы вызволить свою родню из владений Демогоргона, – значит, мы с Ракотом что-то делали не так, и причём очень долго.
– Не хочешь признать собственных ошибок? – усмехнулась Сигрлинн. – Это тебя мучает? Понимаю, Хедин, понимаю. Слишком много знания, слишком мало веры. Мне легче – я-то верила всегда.
– Чему?
– Не «чему», а «в кого». В тебя, мой дорогой. Даже когда погибала вместе с Брандеем.
Лицо Познавшего тьму рассекли жёсткие, суровые морщины.
– Сигрлинн, сейчас уже дело не в нас с тобой. Я считал, что незачем вмешиваться в судьбы миров, предотвращая всякую несправедливость, гораздо лучше дать всем жить по их собственному разумению. Я считал, что Старый Хрофт давно смирился с утратой – а он, оказывается, всё это время жил с мечтою о мщении, но даже не Ямерту, а всему нашему делу. Может, нам с Ракотом надо было иначе? Не единичные наши храмы тут и там, где жрецы занимаются кто чем и кто во что горазд, – а вера и обожание бесчисленного множества смертных и бессмертных? Святилища, сложенные не из кирпича, не из каменных глыб – но из миров со всеми их обителями, сведённых вместе? Любовь живущих, исступлённая и фанатичная, не ведающая сомнений? Строгий закон и строгая же кара, причём превыше всего – кара для тех, кто служил бы нам и попытался нагреть на этом руки? И поверх всего – мы с братцем Ракотом, в белых одеждах, восседающие на облаках, в ореоле лучей, загадочно и снисходительно улыбающиеся бесчисленным сонмам тех, кто готов будет отдать жизнь по первому нашему слову?
Сигрлинн сперва слушала, слегка улыбаясь, но потом улыбка исчезла.
– Если это – цена того, чтобы ты любил меня и дал бы мне любить тебя, я не колебалась бы ни мгновения. Если это – цена того, что Упорядоченное останется стоять и мы будем вместе, я не колебалась бы ни мгновения. Если это – цена того, что всё останется как есть и я по-прежнему смогу, если надо, запустить в тебя огнешаром, я не колебалась бы ни мгновения. – Улыбка вновь вернулась.
– Я не верю, – вырвалось у Хедина. – Мне всегда