Великий Кристалл. Памяти Владислава Крапивина. Коллектив авторов
так, чтобы палец его указал на капитан-бомбардира Шарганова! А тащить малолетку в спасательный отсек пришлось волоком, в капсулу запихивать насильно: малолетки – они такие, в собственную смерть не верят, поэтому им кажется, что с ними и старшие непременно уцелеют. В результате на эту возню ушел лишний десяток драгоценных секунд. Умом-то Иван понимал, что секунды эти ничего не решали, но все же – были они.
А потом…
Неизвестно, что за оружие применили флармии, но все, находившиеся на борту «Дежнёва», высохли, мгновенно превратились в мумии, словно атакованные ротой голодных вампиров.
Все, кроме Ивана. И малолетки.
Чертова автоматика каким-то образом ухитрилась засосать в чертову капсулу их обоих, хотя вроде никак не могла и не должна была. А затем не менее чертовым образом выкинула капсулу в чертово гиперпространство, где ее позже и выловили чертовы спасатели. Непонятно только, какого черта. Какой смысл в их существовании, если остальные погибли, а он… он не смог даже умереть с ними?
– Дядь Вань! Ты что?
Бомбардир Шарганов только сейчас осознал, что все это время, наверно, таращился на малолетку – яростным, налитым кровью взглядом.
– Ник, ты, это… ― Он сумел взять себя в руки. ― Ты не бойся. Поешь вот (Иван запоздало понял, отчего бармен подсунул ему блюдце с таким количеством бутербродов) – и… ― он повернулся к стойке, ― есть тут… ну, что-нибудь?
Бармен, не дожидаясь объяснений, уже наполнял фужер соком.
Зазвенел колокольчик над входом, и бар затих. Иван повернулся, вновь заставив себя сфокусировать зрение. Оп-па… Патруль! Настоящий военный патруль. Трое; красные повязки, начищенные сапоги, настороженный взгляд лейтенанта, оловянные глаза рядовых десантников.
– Проверка документов, ― негромко произнес лейтенант.
Выпивохи покорно полезли в карманы, выкладывая на столы удостоверения и карточки, у кого что было. Иван пьяно мотнул головой. Почему бы не решить все прямо сейчас? Дебош в военное время ― это трибунал и почти гарантированный расстрел. Зачем пропускать такой удобный случай?
Командир патруля в сопровождении рядового неторопливо шествовал вдоль столов, пристально вглядывался в лица, сличал стереографии в документах с помятыми лицами посетителей. Второй десантник замер в дверях, лениво глядя поверх голов. Когда лейтенант поравнялся со столиком Шарганова, тот, не дожидаясь вопросов, схватил табурет и со всего маху обрушил его на темя офицера.
Хотел обрушить. Лейтенант легко уклонился, шагнув вперед и вбок, и секунду спустя Иван стоял, уткнувшись носом в тарелку с недоеденными бутербродами, а руки его оказались заведены за спину и вверх.
– Дядь Вань!
– Сидеть, курсант. Глянь-ка, Жуков, кто это у нас такой бойкий? ― равнодушно спросил лейтенант.
– Угу, ― буркнул Жуков. Чужие руки прошлись у Шарганова по карманам. На столешницу по очереди легли: справка из госпиталя, выданная ему неизвестно зачем, поскольку Иван чувствовал себя, да и был, абсолютно