Меч Ронина. Диана Удовиченко
в зеркальце и ужасалась: «Неужели кому-нибудь приглянется такая невозможная красота?»
– Ты очень хороша, Кумико, – развеяла ее сомнения Тоши-сан. – Жди. Скоро господин Сакамото Митсуо войдет к тебе. Будь покорной, вежливой, Кумико. Постарайся понравиться господину Сакамото.
Настя уселась на циновку и тяжело задумалась. Память подсказала ей, что Сакамото – богатая самурайская семья. Видно, этот Митсуо неплохо заплатил за клубничку.
«Ты бы хоть сказала что-нибудь, – упрекнула она Кумико. – Нас сейчас трахать будут».
Девица хранила молчание. Настя вздохнула. Из-за бумажной двери, из общей комнаты, донеслось сладкое приветствие сводни, следом отрывистый мужской голос. Потом все стихло – очевидно, гость устраивался за столом. Вскоре появился вакасю[17], отпустил несколько сальных шуточек, потом затянул разухабистую песенку, изобилующую откровенной похабщиной. Никакой утонченности, никаких тебе гейш – здесь, пока гости пили сакэ, их развлекали мужчины в париках и женских одеяниях.
Настя вздохнула, прикидывая, сможет ли прикончить самурая и сбежать отсюда. По всему выходило, что нет. Кумико была еще слабосильнее Одиллии фон Гейкинг. Девушка с тоской вспомнила тренированное тело Жасмин: вот уж кто не дал бы себя в обиду – учитывая привычки охотницы, Сакамото стало бы просто нечем «обижать» гейшу.
За дверью вдруг раздался недовольный рык, отрывистый вопль, причитания Тоши, потом все стихло. Дверь отворилась, Настя приготовилась увидеть клиента. Но вошла старуха, прошептала:
– Господин Сакамото недоволен песней вакасю. Пока не хочет входить. Жди… – И убралась прочь.
Настя на цыпочках подкралась к бумажной задвижке, немного послушала, потом осторожно выглянула. В комнате не было никого, кроме пожилого самурая, сидевшего за низеньким столиком. Куском кротовой шкурки он оттирал катану. Неподалеку, в луже густеющей крови, валялся разрубленный до пояса вакасю. Сакамото Митсуо резко обернулся и уставился на девушку. Взгляд его немного смягчился, разгладилась суровая морщина между бровей.
Свежесть весеннего ветра с собою несет.
Сердце растаяло, —
вежливо произнес он, делая приглашающий жест.
Из соседней комнаты крысой выглянула Тоши. Делать нечего. Настя вышла, просеменила к столу, поклонилась и неожиданно для себя выдала:
Доброе слово ласкает душу
солнечным первым лучом.
«Ах да, – вспомнила она, – Кумико – девушка образованная и искусна в сложении хокку». Кажется, господину Сакамото ее ответ понравился.
– Присядь со мною, Кумико-сан, – предложил он.
Когда приглашает человек с окровавленной катаной в руке, отказываться неразумно. Настя опустилась рядом с Митсуо.
– Прости, Кумико-сан, за зрелище, не подходящее для прекрасных глаз, – учтиво кивнул самурай. – Но вакасю пел при мне непристойные песни. Я не люблю безвкусицы.
«Ишь ты, какой утонченный, – подумала Настя. – Можно подумать, не в публичный дом пришел девку поиметь, а в храм помолиться». Вслух
Вакасю – молодой актер, изображающий женщину..