Железный волк. Сири Петтерсен
оглядываться по сторонам в поисках Броддмара, но тот уже ушёл. Толпа относилась к ней прохладно, но Юва не думала, что кто-нибудь тронет её. Вот единственная польза от принадлежности к семье Саннсэйр – никто не решится навредить чтице крови. Но надо убираться отсюда.
Труповозка перегораживала один конец улицы, толпа – другой. Западня. Мужчина, который раньше говорил, что всю кровь надо прочитать бесплатно, схватил её за руку.
– Дорогая… Сначала проверь нас! Чего нам ждать? Мы пострадаем?
– Почему вы не читаете всех подряд, чтобы мы знали, кто умрёт? – спросил другой.
Юва рассмеялась бы, если бы ситуация не была такой невесёлой. Она на мгновение задумалась, не подыграть ли им. Прочитать у всех кровь и сказать, что они в безопасности; но даже от одной мысли ей стало дурно. Она сделала предсказание лишь однажды в своей жизни. И касалось оно отца.
Больше никогда.
Юва сглотнула. Убрала охотничью лицензию в сумку и нащупала в ней льняной мешочек с волчьими зубами. Юва ухватилась за них, как за спасательную соломинку, и швырнула зубы на землю.
– У меня есть волчьи зубы! – произнесла она и отступила в сторону.
Через мгновение все бросились на землю, как дикие звери. Они толкались, пытаясь схватить зубы. Стражи врат кричали и бросались на тех, кто бросался на других. Юва понеслась прочь от этого хаоса.
Сердце колотилось в груди, глаза холодило от слёз. Она проклинала весь город. Проклинала чтиц крови и всё, во что они заставляли верить. Проклинала хренова вруна и мерзавца Рюгена и Броддмара, который отказывал ей в праве приносить пользу. И она проклинала саму себя за то, что только что лишилась волчьих зубов, за которые уже заплатила Эстер.
Колени подкашивались, и она чуть не грохнулась на уличной лестнице, а потом забилась в нишу под башней, чтобы восстановить дыхание. Юва закрыла глаза. Она видела лишь взгляд мертвеца, причём так ясно, словно он до сих пор таращился на неё. Ей сделалось плохо не от крови и не от раны на его горле. Он лежал, совсем беспомощный, а снег падал ему в глаза.
В своём воображении она представляла, как его зрачки сужаются и исчезают, а глаза становятся белыми, как мел, и такими живыми, какими отродясь не были.
Шлюха
Рюген нёсся так быстро, что грудь горела. Он мчался по узким улицам, вверх по лестницам, под пешеходными мостами. Его гнала вперёд картина произошедшего в Узком проулке. Красный охотник. Кровопускатель. Мужчина с сотней имён и только одной работой: убивать больных волчьей хворью.
Я один из них…
Боль в челюсти, шатающийся зуб, покалывание во всём теле, как будто кости чешутся… Конструкция из отговорок разрушилась. Осталась лишь непостижимая правда. Он болен волчьей хворью. Он приговорён к смерти.
Северное сияние гналось за ним по пятам озорными всполохами на небе, которое с каждой ночью становились всё светлее и светлее. Он с жадным нетерпением ждал весеннего света и не догадывался, что ему потребуется темнота, чтобы спрятаться.
Боль в лёгких заставила его сбавить скорость, и он сообразил, что