Гадкий кот. Ирина Критская
превращали их посиделки в долгое бдение до понедельника. И никто её здесь не найдёт. Никто даже не вспомнит, ведь благодаря непростому характеру мужа, она давно отвадила от их дома всех своих друзей…
От своего зачарованного сна Юлушка очнулась из-за яркого луча фонарика, бьющего ей прямо в глаза. Прямо над ней, уцепившись тремя здоровыми лапами за мерзлую, потрескавшуюся кору полена висел Дурак-Лис. А рядом стоял обалдевший окончательно муж, и глаза у него были такие, что Юлушке, несмотря на боль и холод, стало смешно.
– Представляешь, он у Мишки под окном выл так, что проснулась бабка столетняя на печи и начала крыть таким мaтoм, что задрынчали банки на полке. А когда я вышел, он с налёта башкой сунулся мне в валенок, потом развернулся и поскакал на трех ногах к нашему двору. Как он вылез, ума не приложу. Как сквозь стенку просочился.
Юлушка лежала под тёплым одеялом, слушала мужа. Давно ей не было так тепло и хорошо на душе. А Лис, свернувшись клубком на коврике, чуднО выставив вперёд перебинтованную лапу, тихонько урчал, включив внутри какой-то ласковый механизм.
Глава 5. Задрыга рыжая
Юлушка сегодня последний раз шла к Евдохе, глаз у котёнка ещё не открылся, но уже было видно -все будет в порядке. Да и на лапу он пока не наступал, но уже пробовал, касался пола, смешно подпрыгивая при этом. Мороз немного отпустило, вечерело, тихонько падал лёгкий, пушистый снег, Лис сидел за пазухой, завёрнутый в пуховый платок и мурчал, довольный. Он уже настолько привык к своей хозяйке, что корзина больше не требовалась, Юлушка думала иногда, что если его позвать, он и сам побежит за ней следом… Или это она пойдёт за ним, потому что ей стало казаться, что кот умнее ее. Так и шли и шли бы они в полном единении, у Юлушки так тепло было на душе, что внутри что-то таяло нежно – тихонечко брела бы со своим лисёнком и не возвращалась бы. Но приходилось спешить, муж должен был вернуться скоро, а не приготовленный к ужину стол, да ещё и отсутствие услужливой жены вызывало недовольство. Очень большое недовольство, Юлушка даже получила как-то оплеуху, когда задержалась – заболталась у Тоньки, подружки. Оплеуха была лёгкой, шуточной вроде, но что-то такое появилось в мужниных глазах, что с тех пор Юлушка опаздывать побаивалась. Вот и суетилась сейчас, быстро перебирала большеватыми, не по размеру валенками, хоть и прихрамывала не хуже кота, нога ещё болела.
Уже на повороте на пустынную Евдохину улицу, дорогу перегородила соседка, тетка Елизавета, толстая, противная, вредная баба, вечно заводящая свары, где бы она не появлялась.
– Оооой. Люди гляньте. Кота перепеленала, несёт на пузе. Стыдобища, бабы дитё так носят, а она котааа. Совсем молодежь с гизу съехала, черте чем занимаются.
Юлушка хотела было обойти Елизавету, но та встала, как стена, перегородив дорогу толстым туловом, бесцеремонно оттянула куртку у Юлушки на груди.
– Глянуть дай! Что там за чудо чудное ты носишь, люди говорят задрыга рыжая, да ещё и к Евдохе таскаешь. Дитё лучше бы завела, а то умом уж тронулась.
Елизавета