Мои шифоновые окопы. Мемуары легенды. Андре Леон Телли
1974-м, в мой первый год в Нью-Йорке, я работал волонтером для Дианы Вриланд в Институте костюма в музее Метрополитен.
Мы с ней говорили на одном языке стиля, образов, истории и литературы. На этом фото мы пытаемся приладить серебряные сетки для волос из универмага Woolworth, чтобы прикрыть то, что миссис Вриланд называла «омерзительными лицами» манекенов.
Фотография © The Bill Cunningham Foundation. Все права, специально не предоставленные в настоящем документе, настоящим сохраняются за Лицензиаром.
Это было платье из золотого ламе. Я покрасил манекен золотой краской из баллончика.
«Очень даже, очень даже, я бы сказала, Андре!» – среагировала Вриланд.
В течение следующих шести недель я стал одним из любимых волонтеров миссис Вриланд, и это было, как если бы я окончил школу моды. У Дианы Вриланд я научился говорить на языке стиля, образов и литературы.
Я слушал миссис Вриланд и учился у нее. Я ловил каждое ее слово, каждую фразу. Возвышаясь над ней физически, я был в высшей степени почтителен и предупредителен, а она, в свою очередь, относилась ко мне с большим уважением.
Вероятно, ей нравилась сама идея моего присутствия, то, что переплелось в моей внешности: рост, медовый оттенок кожи, мои безупречные манеры и ухоженность, мой живой неординарный стиль. Плюс степень бакалавра!
После открытия выставки в декабре мне нужна была работа. Я нашел место рецепциониста в Американском обществе по предотвращению жестокого обращения с животными, но это было очень тяжело эмоционально. Поздним вечером, перед уходом на рождественские каникулы, миссис Вриланд вызвала меня к себе в кабинет.
«Не уезжай домой в Дарем, Андре! – изрекла она. – Если ты уедешь домой на Юг, ты, разумеется, найдешь место учителя в школе, но ты никогда не вернешься в Нью-Йорк. Все у тебя получится, поэтому сиди смирно и забудь дорогу домой».
«Но у меня нет денег, мне нужна работа!»
«Потерпи! Ты принадлежишь Нью-Йорку. Не уезжай домой на Рождество». На этом аудиенция была завершена, и она отбыла на прекрасную виллу Оскара и Франсуазы де ла Рента в Санто-Доминго.
Ночь накануне Рождества 1974 года стала одной из самых тяжелых в моей жизни. У меня не было денег, я спал на полу студии моего друга Роберта Тернера, с которым мы вместе работали волонтерами. Он уехал из города на праздники. Я спал на попоне, найденной в местном комиссионном магазине, и на подушке, которую взял с кровати приятеля. Холодильник был совершенно пуст, и в кошельке не было ни цента даже на жирный гамбургер.
Открыв шкаф на кухне, я нашел банку шоколадного сиропа Hershey’s и прикончил ее с помощью изящной серебряной ложки, запив водой, чтобы проглотить густую плотную субстанцию.
В десять вечера зазвонил телефон. Это была бабушка.
«Рэй, – она никогда не называла меня Андре, – со мной рядом твой отец. Я сейчас посылаю его за тобой на машине, чтобы к утру он до тебя доехал и забрал домой. Будь готов, потому что завтра, в Рождество, он будет у тебя. Ты едешь домой. Ты часть этого дома. Еще не было такого, чтобы Рождество ты встречал не здесь».
Я