Трудно быть Ангелом. Книга Вторая. Роман-трилогия. Мастер Солнца Покрова Пресвятой Богородицы
без сравнения Серафим, без истления Бога Слова рождшую, сущую Богородицу, Тебя величаем…
Друзья вышли с большим пирогом от Старика и направились в центр, а полуживой Старик дома в постели радостно, громко читал наизусть стихи и напоследок рассказывал свою жизнь этому миру. Он рассказывал пустым стенам, и ему казалось, что его непременно слышит Бог, его слышат Поэт и Юродивый, слышат все, кого он любит на фотографиях на стене, старший сын с внуком, и дочь, и далее все. Казалось ему, что слова проходят через стены и летят далеко, к тем, кого он любил, ещё любит и ждёт. За окном бушевала вьюга, а Старик и дальше по памяти читал им стихи, забывал, запинался, перескакивал, и снова с трудом читал уже хриплым старческим голосом стихи любимого Бродского, и протягивал руку кому-то:
Волхвы забудут адрес мой,
не будет звезд над головой,
и только ветра сиплый вой
расслышишь ты, как встарь.
Ты сбросишь тень с усталых плеч,
задув свечу пред тем как лечь,
поскольку больше дней, чем свеч,
сулит нам календарь…
Закончив читать Бродского, Старик заговорил с мамой, потом он говорил с детьми, которых не было рядом, но ему казалось, как будто они ещё маленькие, и он снова упорно молился за них и читал им стихи.
Старик верил, он ждал, когда же душа его расстанется с телом. И в слезах звал маму на помощь (а она сорок лет как умерла) и протягивал к ней руки…
На улице было холодно, поднялся ветер и повалил снег, друзья, поёживаясь, шли в центр, и каждый думал о своём. Поэт молчал, но внезапно остановился и обернулся. Снег падал… Поэт прислушался и молча смотрел на дом и светлое окно Старика, как будто слышал его. И всю энергию свою он вложил в этот взгляд.
– Поэт, ты молишься за Старика?
Поэт кивнул, он стоял и молился, словно прощался навек, и было во взгляде его что-то запредельно глубокое. Этот взгляд усталого Ангела всегда сводил всех девок с ума. Встретишь случайно такой взгляд запредельной чистоты, тёплого сочувствия и необъяснимой энергии – и он одарит тебя Благодатью из глубины уверенной и доброй светлой души.
Постояв, Поэт опустил голову долу. Он устал и не мог идти дальше, глянул на Юродивого, а тот и сказал:
– Старик умирает, тоскует, а душа его мается, не в силах выйти из старого тела. Так бывает, Поэт, Юродивый знает – в больнице бываю.
И запел: «Царица моя преблагая, Надежда моя Богородица». Поэт ещё пристальней посмотрел в сторону Старика и продолжил шептать молитву. Когда Юродивый допел, Поэт напоследок перекрестил Старика. И Юродивый тихо спросил:
– Что? Сегодня? Бог заберёт?
Поэт повернулся к Юродивому и кивнул ему.
– Хорошо бы. (Юродивый перекрестился.) Каждый день миллионы людей в муках страдают от старости, мучаются и умирают. Всё в руках Господа.
Друзья в молчании дошли до центра Тарусы, заглянули в кафе погреться и выпить чаю. Юродивый заказал чай с чабрецом, и миловидная