Черные трубы. Цветные сны. Александра Кивенлахти
что наговорила лишнего, произнесла уже помягче:
– Ну, мы ведь и без него проживём, да?
Я тогда не поверила её словам: мой папа не может быть алкоголиком. Чтобы успокоить себя, я придумывала свои объяснения его отсутствию, а в голове всё звучали слова:
«Видали Принцессу? Ха-ха, а где же твой папа-Король? В дальних странах?» Я училась быть сильной. И где дети учатся такой жестокости? Взрослые, не подскажете?
Столичные записки.
Я хочу дождь и… Ах да, сегодня мой праздник! Я победил. Кого? Всех. В первую очередь себя. Так веселитесь же, радуйтесь за меня, танцуйте, смейтесь, пейте, как это водится в нашей стране! Водочка, шампанское, коньячок – всё для вас, дорогие гости. Как я вас всех презираю. Не травили бы душу ни себе, ни мне, шли бы спокойно домой… Но нет, уходить отсюда, как я погляжу, никто не собирается. Значит, и мне тоже улизнуть не удастся.
Тогда будем развлекаться. Я налил в свой бокал чего-то мерзко-жёлтого цвета и выпил залпом. Какая отрава.
– Официант, водки мне и чтоб не какой-то там!
– Одну минуту, Артём Алексеевич.
Во! Артём Алексеевич! Это ко мне в 22 уже обращаются как к старику. Не важно, читал ли этот официант мой литературный бред, за который мне, собственно, и дали эту премию, – конечно, не читал, – но он ясно понимает, что здесь пахнет большими бабками. Молодец, дружище, далеко пойдёшь. И водки ты принёс неплохой. Только кончается быстро, один минус.
Пожалуй, закуской не стоило пренебрегать. Только это разве закуска? Картошечки бы сюда, огурчиков солёных, как дома.
Я чуть не захлебнулся, вот же неблагодарная скотина, даже домой не позвонил! Надо к ним съездить, точно, съездить, год не был, а может и больше, вот обрадуются!
В очередной раз мне стало противно от окружающей обстановки. Вспомнилась наша пятиэтажка и качели во дворе, не знаю, почему. Вспомнилось доброе, всегда чем-то восхищённое лицо мамы, её тихий и нежный голос; строгая улыбка отца. Да я сейчас же поеду! Нетвёрдой походкой я направился к двери, где меня остановил директор издательского дома, как его зовут? Не помню. Да и не важно.
– Никуда ты не едешь, завтра презентация твоего романа в главном книжном магазине города.
Забыл. Вот память.
– Пить надо меньше. Хотя… Все вы, люди искусства, рано или поздно начинаете спиваться. Такой у вас закон.
Какой важный. Закон, закон… Катись отсюда со своими законами, папаша. Голова раскалывается.
Я молча сел на своё место. Конечно, что я могу ему сказать? Теперь надо думать, что кому можно говорить, а что нельзя. Что кому понравится, а что разозлит и всё испортит.
О, девочки. Одна так настойчиво смотрит, будто я ей денег должен. Хотя на вид приличная. Даже скромная. Может, она случайно сюда попала? Или я слишком много выпил?
Да, мужик, ты слишком много выпил и всё здесь не случайно.
Я что, должен подойти и познакомиться?
– Подойди к ней, идиот, – шепчет сидящий рядом коллега-писатель, мастер исторической прозы и истерических выходок.
– Отвали.
Я