Петербургская драматургия. Ежегодник 2022. Анатолий Козлов
сказала, будет очень важный урок. Мы будем читать Пушкина. Сказку о мертвой царевне! Только ты до войны мне ее уже читала! Помнишь? (Декламирует.) «В той норе, во тьме печальной гроб качается хрустальный!»
ФРОСЯ. Ну, одевайся, пора.
ТОМОЧКА. Погоди, мамочка… Ты полей мне из кружки. Я умоюсь.
Затемнение
АВТОР (раскладывает фотографии). Это единственная блокадная фотография, на которой запечатлен мой отец. Вот он стоит справа во втором ряду на фоне здания хлебозавода.
На Левашовский хлебозавод отец пошел работать в конце ноября. Жили он тогда с мамой на Пушкарской улице, добираться до завода было недалеко.
Возникают очертания комнаты в ленинградской квартире. Топится буржуйка. Рядом с ней лежит разломанный стул. В комнате Олег и его мать.
МАТЬ. Скажи честно, Олег, хоть что-то поесть на заводе удается?
ОЛЕГ. О чем ты, мама?! Я разве вор? Нам ничего не положено.
МАТЬ. Зачем воровать? Хлебные крошки могут упасть на пол. Разве нельзя подобрать?
ОЛЕГ. Никто и крошки хлеба не берет! Ничего пропасть не должно! Ты не понимаешь, мама, в производство все идет, даже пыль. Мешки, в которых мука была, тщательно выбиваем. Стены обметаем, на них тоже может мучная пыль осесть. На прошлой неделе полы вскрывали − там столько хлебной пыли скопилась! Все в производство пошло.
МАТЬ ОЛЕГА. Вот как… А я размечталась, что хоть тебе немного полегче будет…
ОЛЕГ. Когда работаешь, некогда о себе думать. Прошлой ночью на заводе пекарь умер. Данила Иванович. От голода умер прямо возле печи. Хлеб из печи достал – и умер. Пекарям хуже всех приходятся, они от печей не отходят даже во время бомбежки. Двоих уже осколками ранило, один погиб. Теперь вот Данила Иванович…
МАТЬ ОЛЕГА. Боже ты мой! А как же ты?
ОЛЕГ. Я у печей не стою. Я на погрузке. Мешки таскаю в цех. Нас четверо грузчиков. А вчера нас послали старые деревянные дома разбирать на дрова. Печи ведь чем-то топить надо. Все хорошо, вот только когда хлеб из печей достают, такой запах, что можно с ума сойти! Я не знал, что хлеб так волшебно пахнет! Это пытка! Сознание можно потерять! Ты не волнуйся за меня, мама! Я не сдамся, как Сашка! Я выживу. И ты выживешь. Мы с тобой выживем!
Затемнение
АВТОР. Левашовский хлебозавод, что на Барочной улице, в 90-е годы закрыли. Говорят, в его здании будет музей. А в годы войны он работал на полную мощность. Все три его производственные линии реконструировали под выпуск формового ржаного хлеба. Выпечка хлеба приравнивалось тогда к производству снарядов.
Возникают очертания комнаты в ленинградской квартире. Входит Олег. Одежда вся в снегу. Олег скидывает пальто, садится на оттоманку и пытается снять сапоги.
МАТЬ. Давай помогу. (Помогает Олегу снять сапоги, ставит их у печки.) Сапоги обледенели все. И пальто… Ты что же, в воду провалился?
ОЛЕГ. Я укроюсь… (Укрывается одеялами, дрожит.) Мама, сделай мне кипяточку. Согреться надо…
МАТЬ. Что случилось, Олежка? Ты где так промок?
ОЛЕГ. Понимаешь, сегодня на хлебозавод привезли муку.
МАТЬ (хлопочет у буржуйки). И что же?
ОЛЕГ.