Дракон из Трокадеро. Клод Изнер
между двадцатым и двадцать шестым можно преодолеть за какие-то полминуты, – через мгновение продолжил он безобидным тоном.
– Вы ставите меня в крайне затруднительное положение, комиссар, – выпалил Арчибальд Янг, с трудом сдерживая гнев, – я буду жаловаться на вас в мое посольство.
– Жалуйтесь, господин Жанг, жалуйтесь, но из Парижа – ни ногой, ведь здесь так много достопримечательностей! – ответил на это комиссар, слегка прикасаясь к шляпе.
Арчибальд Янг громко высморкался.
– Комиссар, вы сказали, что схожим образом было совершено еще одно убийство. Его жертва тоже жила в этом отеле?
– Нет. Это был азиат. Установить, откуда он, мы так и не смогли. Кем он был – тонкинцем, аннамитом, китайцем, корейцем, японцем, выходцем из Самоа или какой другой страны Дальнего Востока? Тайна, покрытая мраком. Желаю вам приятно насладиться видом витрин, господин Жанг, и не забудьте вечером вернуться в отель, ведь расследование только начинается, – бросил Огюстен Вальми и с такой силой одернул полы своего пиджака, что чуть не оторвал их.
Затем он удалился, не сказав больше ни слова.
Арчибальд Янг рухнул в кресло, вытащил из кармана еще один носовой платок и вытер лоб. Затем приоткрыл дверь номера, повесил на ручку табличку с надписью «Не беспокоить», повернул ключ и прошел в ванную. Там снял пиджак, расстегнул брюки, развязал тесемки, удерживавшие на груди широкие полосы из толстого мольтона и облегченно вздохнул. Прощай, большое брюхо! Терпеть этот нелепый наряд, радикально менявший его наружность, было настоящей пыткой, но игра стоила свеч: новая жизнь, новые документы, новый человек. Сначала он хотел стать Квентином Данди, но это имя не соответствовало избранному им образу. В конце концов он решил, что ожиревшему буржуа, в которого он превратился четыре недели назад, лучше всего назваться Арчибальдом Янгом. Арчибальд – в честь Арчибальда Дугласа, прославленного шотландца, жившего в XIV веке, а Янг – потому что из пятерых детей в семье он был самым младшим[38]. Запомнить – проще простого. Он склонился к зеркалу, снял с головы рыжеватый парик и засунул его в небольшой ларец. Та же участь постигла бороду, усы и брови. Три часа передышки.
Стоя нагишом под душем, он наслаждался холодной водой, струившейся по его стройному телу.
Лавка торговца вином отбрасывала на тротуар длинную дорожку света. На фоне плит мелькнула чья-то тень, и все разговоры стихли. Человек бросил на прилавок монету, засунул подмышку бутылку и вышел, не сказав ни слова.
– А он не болтлив, – заметил какой-то голодранец, навалившись на прилавок, – я его здесь никогда не видел.
– Заткнись, – пробормотал хозяин, – он темная личность.
– Так оно и есть, – подлила масла в огонь его жена. – От его вида у меня все поджилки трясутся. Видели его глаза? Хищная птица. Говорю вам: гриф, высматривающий жертву, чтобы набить ею брюхо!
Мэтью Уолтер тяжелой походкой шел по улице. Подмастерья, после трудного рабочего дня заигрывавшие с девицами, которые днем полировали украшения в ювелирных
Английское слово «young» переводится как «молодой» или «младший».