Улей. Семья Паскуаля Дуарте. Камило Хосе Села
бы мог поужинать у Фило – не толкайтесь, сеньора, спешить некуда! – а если не даст, сама пожалеет, приду ровно через год!»
Фило – его сестра, жена дона Роберто Гонсалеса, этого дурня Гонсалеса, как зовет его шурин, служащего в собрании депутатов, республиканца из партии Алькала Саморы[16].
Чета Гонсалес живет в конце улицы Ибисы, снимает квартирку у домохозяев, исповедующих веру Соломонову, и, в общем, кое-как перебивается, хотя ценой тяжелого труда. Жена хлопочет до изнеможения – пятеро маленьких детей, а для присмотра за ними одна восемнадцатилетняя девчонка, муж набирает сверхурочные часы, где попадутся и где можно подработать; последнее время ему везет – он ведет счетные книги в парфюмерном магазине, куда ходит дважды в месяц, получая пять дуро за оба раза, да еще в булочной у одного толстосума на улице Сан-Бернардо, там ему платят тридцать песет. В худшие времена, когда судьба его не балует и он не находит сверхурочных часов, дон Роберто грустнеет, становится молчалив и хмур.
Из-за всего, что происходит вокруг, Мартин и его зять терпеть друг друга не могут. Мартин говорит, что дон Роберто – жадная свинья, а дон Роберто говорит, что Мартин – строптивая и наглая свинья. Поди разберись, кто из них прав! А что верно, так это то, что бедная Фило оказалась между молотом и наковальней, все дни только и думает, как бы предотвратить бурю.
Если мужа нет дома, она, бывает, зажарит брату яйцо или разогреет немного кофе с молоком, а если дон Роберто дома, тогда нельзя – он устроит ужасный скандал, обзовет бедного Мартина в старой куртке и рваных ботинках бродягой и паразитом, и Фило приберегает остатки от обеда в жестяной банке из-под галет, которую служанка выносит на улицу.
– Разве это справедливо, Петрита?
– Нет, сеньорито, конечно, нет.
– Ах, голубка, одна только радость, что ты здесь. Вот смотрю на тебя, и эти объедки мне кажутся слаще!
Петрита краснеет.
– Ладно, давайте сюда банку, холодно стоять.
– Не тебе одной холодно, глупышка!
– Извините, мне пора…
Мартину не хочется ее отпускать.
– Не сердись. А знаешь, ты стала настоящей женщиной.
– Ладно уж, молчите.
– Молчу, голубка, молчу. А знаешь, что бы я сделал, если б совесть позволила?
– Молчите!
– Обнял бы тебя крепко-крепко!
– Молчите!
В этот день мужа Фило не было дома, и Мартин мог съесть яичницу и выпить чашку кофе.
– Хлеба нет. Приходится докупать на черном рынке – для детей.
– Сойдет и так, спасибо, Фило, ты очень добрая, просто святая женщина.
– Не глупи.
Взгляд Мартина туманится.
– Да, святая, но святая эта вышла замуж за мерзавца. Твой муж, Фило, – мерзавец.
– Молчи, он порядочный человек.
– Что с тобой говорить! Как бы то ни было, ты уже родила ему пятерых поросяток.
Минута молчания. В одной из комнат слышится голосок ребенка, читающего молитву.
Фило
Алькала Самора, Нисето (1877–1949) – политический деятель, с 1931 по 1936 г. был президентом Испанской Республики.