Спасти Кэрол. Джош Малерман
остановил экипаж в двадцати шагах от навеса и выбрался наружу. Дверь в домик была открыта, словно это была обычная летняя ночь, к смерти не имеющая никакого отношения.
– Эверс?
Морщинистое лицо Лафайетт появилось в окне. Дуайт подошел к двери и, дождавшись, когда хозяйка покажется на пороге, сказал:
– Она умерла.
Лафайетт не выказала удивления. Казалось, она даже не услышала то, что сказал Дуайт. Да, полное отсутствие эмоций – вот что делает тебя таким нужным человеком на Большой дороге.
– Войдите.
Дуайт переступил порог домика Лафайетт и вспомнил жену, распростертую на крыльце их дома. Он подошел к стоящему в центре комнаты маленькому деревянному столику. Лафайетт села поодаль.
– Ну, начнем, – сказала она.
– Мандерс, – произнес, кивнув, Дуайт. – Сегодня ночью.
Лафайетт посмотрела на свою раскрытую ладонь.
– Не стоит так спешить. Сделайте это завтра.
– Я хочу похоронить ее прямо сейчас.
Лафайетт рассмеялась, и Дуайту показалось, что он видит эту женщину в первый раз в жизни и, наконец, в ее истинном обличье. Так бывает, когда, вступив в клуб, ты внезапно узнаешь полный свод правил, которым подчиняется уже принятый член.
– Он не станет хоронить ее ночью, Дуайт. Забудьте про это. Будем придерживаться плана.
– Плана? Кэрол умерла. И мы ее похороним. Вот наш план.
Лафайетт глянула назад, в сторону открытой двери.
– Она в экипаже? – спросила она.
В ее голосе сквозило нездоровое любопытство, отчего у Дуайта засосало под ложечкой.
– Нет, – покачал он головой. – Она дома. На случай если шериф Опал станет интересоваться.
Лафайетт обратила на Дуайта свой бесстрастный взгляд.
– Пока вы ездите к Мандерсу, – произнесла она, – она запросто может проснуться и пойти… пойти к тому же Мандерсу и поставить вас в дурацкое положение.
– Сегодня она не проснется. Так быстро это не происходит.
– А как?
– Самый короткий срок – два дня. Это то, что я помню с момента нашей свадьбы. Все это время, пока я за ней присматриваю.
– А до этого?
– Два дня, не меньше! – вскричал Дуайт.
Но даже теперь Лафайетт не выказала ни нетерпения, ни злости:
– Ну, и к чему такая спешка?
Дуайт открыл рот, потом снова закрыл. Вновь открыл и сказал:
– Я хочу похоронить ее прямо сейчас.
Лафайетт водрузила ладони на свое мешковатое брюхо. В тени, отбрасываемой ею от лампы, ее «конский хвост» напоминал хлыст.
– Мандерс поймет, что это настоящее горе, – сказал Дуайт.
– Но ведь так оно и есть.
– Именно. Так и есть.
Лафайетт размышляла над сказанным.
– Кто-нибудь еще знает, что она умерла? – спросила она.
– Да.
– И кто же? – вскинула голову Лафайетт.
– Фарра Дэрроу, наша горничная. Кэрол упала прямо к ее ногам.
– Убейте ее, – сказала