Я человек советского модерна. Владимир Алексеевич Фадеев

      Сытый год. Пшеница скошена.

      Спасы выстроились в ряд.

      Отчего б не быть всему хорошему?

      «Август» – мне с опаской говорят.

      Чу!.. беда с бедой круто месятся.

      Не любимцы на своём веку,

      Чем мы провинились перед месяцем

      С дырочкою «8» на боку?

      Иль Пророк не правит колесницею,

      Перебрав на дембельском пиру?

      Иль своей железною десницею

      Мстит нам за предательство Перун?

      Или за РОАнское трёхцветие

      Пепел класса мёртвого стучит

      В сердце месяца последнелетнего,

      Вот он и корёжится, кричит?

      Иль природа, чуя угасание,

      Видит сон в калиновой кровИ.

      Ведь она – теснейшее касание

      Двух богов – убийства и любви.

      Или – кто-то вспомнил – не сегодня ли

      Мы Фавор сменили на Форос?

      На пренебрежение господнее -

      Свет господний. И за это – спрос!?

      Не балованы небесной манною.

      Всё же, Август, хватит – в глаз и в кость!..

      Только звёзды загадожеланные

      Так и падают – всё вкривь и вкось.

      Небо, небо русское – с прорехами.

      Спасу нет от наваждений. Но

      Есть медовый, яблочный, ореховый –

      Целых три спасения в одном

      Августе.

      Дворовый футбол

      Были наши стихи, как дворовый футбол,

      Мы бежали не центром, а бровкой,

      Потому что был край, и был тренер-нацбол,

      И стихи были – мяч со шнуровкой.