Фарамунд. Юрий Никитин
Тарант.
Фарамунд молчал, смотрел то на одного, то на другого. Теддик скривился, завел раненую руку за спину. Послышался скрип покидающего ножны римского меча. В руке Теддика он напоминал широкий нож.
Теддик улыбнулся им обоим бледно, глаза Фарамунда расширились, он еще не понимал, а Теддик приложил острие к левой стороне груди.
– Пока я жив, – сказал он, – я должен выполнять его приказы. Но только пока жив!
Мышцы на обеих руках напряглись. Фарамунд сделал движение перехватить, но плоть треснула, рукоять быстро пошла к груди. Полоса железа быстро укоротилась. Ладонь Фарамунда упала на рукоять меча, когда та уже коснулась груди Теддика.
Глаза Теддика победно сияли. С губ сорвался хриплый смех:
– Не успел! Я всегда был быстрее тебя.
– Да, – прошептал Фарамунд. Теддик все еще держался за рукоять. Фарамунд отдернул пальцы. Лезвие, пробив сердце, не дает крови хлестать, как из пробитого мечом винного бурдюка. – Ты быстр… и… я не могу найти слово!
– Я… – сказал Теддик. На губах показалась кровь, в горле забулькало. Он закашлялся, красные брызги полетели веером. Он с усилием повторил: – Я…
Новый приступ кашля свалил лицом вниз, он перекатился на бок, дернулся и затих. Ноги медленно выпрямились. Тарант перевернул его на спину. Невидящие глаза Теддика уставились в небо. На забрызганных кровью губах застыла жуткая улыбка. Оглянувшись на Фарамунда, Тарант деловито закрыл глаза соратнику, отодрал еще теплые пальцы Теддика от рукояти.
Фарамунд хмуро смотрел, как Тарант с усилием вытащил меч, аккуратно вытер лезвие об одежду погибшего, отцепил ножны:
– У него меч получше моего… Надо еще сапоги снять. У тебя нога побольше, а мне в самый раз.
Отвернувшись, Фарамунд слышал, как Тарант сопел, пыхтел, стаскивал с мертвого сапоги. Потом, судя по звукам, обшаривал одежду в поисках монеты или чего-нибудь ценного.
Наконец за спиной раздалось:
– Пошли, что ли?
Ноги Теддика уже торчали навстречу солнцу голые, с непомерно отросшими ногтями на длинных худых пальцах. Мешок за спиной Таранта заметно увеличился в объеме.
– Не зароем?
– Некогда, – отмахнулся Тарант. – Да и какая ему теперь разница?
Когда уходили от берега, в кустах мелькнула серая шерсть, а с верхушки дерева раздалось радостное «Кар-р-р!».
Спускаясь по лощинке, вышли к лесной тропке. Чувствовался звериный запах, но на деревьях белели свежие зарубки.
Тарант сказал с неловкостью:
– Ты куда теперь?
– Не знаю, – ответил Фарамунд. – Не знаю. Уйду куда-нибудь.
Но перед глазами было прекрасное лицо Лютеции. А на шее он ощутил веревку, что привязывает его к этой местности крепче любых цепей.
– Ладно, – вздохнул Тарант. – Прощай.
– Прощай и ты.
Он молча смотрел, как удаляется спина Таранта. Крикнул:
– Эй, крепость Свена в другой стороне!
Тарант оглянулся, бледный и с осунувшимся лицом, в глазах страх:
– Я знаю. Но Свен убьет, если я не выполню его приказа. Да я и сам