Синдром Титаника. Валерий Лейбин
соответствующие лекарства. Одну таблетку он должен принять сегодня до ужина, вторую – завтра до завтрака.
На вопрос, что это за лекарства, медицинская сестра ответила, что об этом следует спросить врача и что она выполняет лишь указания. После этих слов она быстро вышла из палаты, но, закрывая дверь, так громко хлопнула ею, что спавший Николай тут же проснулся. Левин понимал, что медсестра это сделала не специально. Это не было жестом, выражающим ее недовольство по поводу заданного вопроса. Просто легкий ветерок, проложивший себе путь от открытой створки окна к распахнутой двери, сделал свое дело. Медсестра же, выполняя свои обязанности, совершенно не подумала о том, что своими действиями может нарушить чей-то покой.
Проснувшийся от стука двери Николай перевернулся на бок, затем через некоторое время привстал и сел на кровать. Посидев минут пять-десять с отрешенным видом, он надел тапочки и, переваливаясь с боку на бок, направил свои стопы в туалет. Через некоторое время шум сливного бачка и воды из крана возвестил о завершении им соответствующих процедур, после чего он вышел из туалета, подошел к холодильнику, открыл его, извлек из него целлофановый пакет и, направившись к стоящему между двумя проемами окон маленькому столику, тяжело сел на стул, стоящий возле стола.
Левин непроизвольно наблюдал за действиями Николая, который, не спеша, достал из целлофанового пакета начатую палку копченой колбасы, отрезал ножом приличный кусок и стал медленно жевать его. На столике находились также печенье, яблоки и булочки. Но Николай не обратил на них никакого внимания. Судя по всему, копченая колбаса была для него более привлекательна, чем все остальное.
Виталий тоже встал с кровати, остановил свой взгляд на жующем колбасу Николае и что-то пробормотал. Из обрывков его негромко произнесенных фраз можно было с трудом уловить то, что он опять упоминает чью-то мать. Не обращая ни на кого внимания, Николай продолжал уминать за обе щеки колбасу, а Виталий, постояв посереди комнаты, неожиданно повернулся, направился к двери, открыл ее и исчез в коридоре.
Левин не мог последовать за Виталием, поскольку простыня накрывала его голое тело и, чтобы одеться, ему необходимо было совершить движения, которые могли вызвать у жующего колбасу Николая непредвиденные ассоциации, не способствующие пищеварению. Чего доброго еще подавится, хотя, судя по всему, ему было все, как говорится, до лампочки. Поэтому Левин предпочел немного переждать и встать с кровати после завершения трапезы Николая.
Сидя на кровати, Левин подумал про себя:
«Пообедал, поспал, проснулся, снова навернул приличный кусок копченой колбасы – вот тебе и излишки веса, которые явно давали знать о себе в форме огромного живота, который мешал Николаю не только ходить, но и сидеть за столиком. Скорее всего, именно подобный малоподвижный образ жизни практикуется им не только здесь, в больнице, но и дома. Даже болезнь не помешала ему избавиться от устоявшихся привычек и гастрономических