Избранный. Александр Филиппов
водочным перегаром, потому и смотря в сторону, ответил Корнев.
– Нет, как говорится, Бог-то Бог, да и сам не будь плох! Да… руки у наших докторов золотые, только вот… мозги не всегда трезвые!
Корнев конфузливо кашлянул в кулак.
– Думаешь, таблетку валидола сгрыз, и запах отбил? – усмехнулся недобро главный. – Нет, милок. Не отбил. Это я на себе испытал – по молодости. Тоже, бывалыча после операции дёрну стопарик спирта с глюкозой и аскорбинкой – для настроения и поддержания сил, и на обход, в палату. А больные видят – доктор-то пьяный! Ну, прощали по тем временам. Я ведь в районной больнице хирургом начинал. Так, поверишь, в первый год у меня даже одежды зимней не было – я до весны из стационара не выходил. Там и жил в свободной палате… Да… А со спиртом вовремя завязал. Иначе бы либо спился к сорока годам, либо от инфаркта скопытился. А так, как видишь, жив, здоров, до главврача дорос, через год – на пенсию выхожу. А может, и не выйду, ещё поработаю… Тебе, Геннадий Михайлович, сколько сейчас?
– В декабре сорок.
– Вот, самый возраст! Я бы тебя, между нами говоря, к себе в замы взял… Но какой ты зам, коли от тебя разит с утра, как из пивной бочки…
– Пива я не пил, – покаялся Корнев. – Водочки чуть-чуть с устатку.
– Ах, он, видите ли, устал! – вскинулся вдруг главный. – Всю ночь на передовой, под обстрелом, раненых спасал! Да вы, молодые, и не знаете, что такое настоящая работа! Уста-а-л… Подумаешь, колотую ранку в сердце здорового парня ушил, – явно противореча началу разговора, понёс главный врач. – Он бы, может, и без твоей помощи околемался, встал, да и домой ушёл!
– Ну-ну, – хмуро ярился Корнев. – Скажите ещё, что это я его… по пьянке… скальпелем в сердце, а не дружки шампуром…
– От пьяного всего можно ждать! – с вызовом вскинулся главный, а потом, явно устыдившись, остыл внезапно, сказал, извиняясь. – Вот видишь, как ты меня достал! Нервы… Ладно. Работник из тебя сегодня никакой, сам понимаешь. Поэтому слушай задание. Мне вчера из областного Совета федерации независимых профсоюзов звонили. У них сегодня в десять ноль-ноль… – Он одёрнул рукав белоснежного, туго накрахмаленного халата, глянул на часы, – через сорок минут акция протеста на площади Ленина начинается. Насчёт зарплаты бюджетникам, единой тарифной сетки, и всё такое… Толку от таких митингов не много, но поучаствовать надо. Проявить, так сказать, пролетарскую солидарность. Вот мы тебя на это мероприятие от нашего коллектива и уполномачиваем… или намочиваем?
Корнев растерянно пожал плечами.
– Короче, выступишь там с трибуны, – приказал главврач.
– Так я не знаю, про что говорить-то.
– Сориентируешься. Тем более, что настроение у тебя… гм-м… подходящее. После выпивки всегда на рассуждения тянет. Вот и порассуждаешь о тяжком житье-бытье медработников. Расскажешь, что работаете вы, доктора и медсёстры, как проклятые,