Моисей. Ответ Каину. Леопольд Зонди
З. Фрейд. Монотеизм Эхнатона – это все-таки история. То, чем Фрейд продолжил эту историю, по нашему мнению, – это роман. Однако из этого гениально набросанного романа не получится научно обоснованной истории до тех пор, пока из-под руин блистательного города Телль-эль-Амарны не извлекут глиняные дощечки, на которых будет обнаружено имя Моисея: принца или военачальника, высокопоставленного жреца или просто служителя Эхнатона. В этом вопросе археология пока еще остается в долгу перед З. Фрейдом.
Моисей в свете истории религии
Нашей целью является проведение такого анализа образа мужа Моисея, который позволил бы понять именно специфику судьбы этого учредителя и законодателя религии. К сожалению, в настоящее время никаких однозначных и неоспоримых сведений по данному вопросу летописи нам не дают. Поэтому мы должны обратиться к специальной истории религии этого периода.
Естественно, что с позиции исторического развития на материале литературы о Моисее, имевшейся с древнейших времен, мы вряд ли сможем представить картину формирования образа Бога евреев in extensor[4]. Это выход за пределы наших намерений и сил. В нашем случае мы должны довольствоваться единичными авторитетными ссылками на формирование образа Бога евреев. Однако необходимо выделить и то обстоятельство, что существование одного-единственного Бога является абсолютно независимым от всех тех проекций, которые были перенесены на этот образ, с одной стороны, самим учредителем религии, а с другой стороны, народом, то есть верующими. Бог не является ни экзистенциальным, ни неэкзистенциальным. Он никогда не был только продуктом человеческой проекции. Но учреждающий религию, как бы его ни называли: Моисей, Мухаммед, Павел, Лютер и т. д., – всегда переносит на Бога, которого он ставит в центр своей веры, свои религиозные притязания, а то и свои собственные черты, свою строгость и агрессию. Поэтому, в результате обратного переноса этой проекции с образа Бога на образ человека, учредителя религии, можно, естественно в определенных пределах, сделать некоторые полезные для себя выводы о чертах его самого. Более того, исходя из черт личности учредителя религии, можно получить и представления о тенденциях, притязаниях и идеалах всего народа.
Из этого следует, что мы не можем во всем соглашаться с М. Бубером, когда он заявляет: «То, что мы слышим о вере, определяющей практическую жизнь людей и восприятие ими происходящего в мире, по своей сути является не „проекцией“ позднейшего религиозного развития на плоскость более ранних эпох, как полагала одно время наука, а ее собственным содержанием» [31].
Напротив, мы считаем, что самое главное содержание веры – в противоположность бытию Бога – возникает в любую эпоху лишь через проекцию живущих в данное время людей.
Уже в XIX веке Вельхаузен совершенно справедливо заметил, что местом пребывания праотцов евреев была не сама Палестина, а ее южные приграничные области Негева и Юда, находившиеся
Полностью, дословно (