Превратности любви. Психоаналитические истории. Валерий Лейбин
дожевывая маринованный огурец, произнес Киреев. – Старик Фрейд был по-своему прав, говоря о символике сновидений и отражающихся в них желаниях человека.
– Правда, с одним дополнением, – заметил Разумовский.
Молчавший до сих пор молодой психоаналитик, не удержавшись, спросил:
– Дополнением к теории Фрейда?
– Не совсем так, – ответил Разумовский. – Речь идет об уточнении, которое было сделано самим Фрейдом в более поздний период его профессиональной деятельности. Так, в своем первом фундаментальном психоаналитическом труде «Толкование сновидений» он писал о том, что сновидение – это исполнение желания человека. А вот впоследствии Фрейд внес исправление, согласно которому сновидение – это попытка исполнения желания человека.
– К сожалению, – заметил профессор Лившиц, – не многие обратили внимание на это уточнение Фрейда. Во всяком случае, мне приходилось сталкиваться с тем, что даже некоторые психоаналитики, не говоря уже о расхожих суждениях тех, кто вообще не читал его работы, при рассмотрении сновидений не делают различий между попыткой исполнения желаний и исполнением их.
– Вы правы, – подхватил Вайсман, – как это ни странно на первый взгляд, но современные психоаналитики далеко не всегда знают тонкости и нюансы, связанные с эволюцией тех идей, которые выдвигал Фрейд на протяжении своей жизни. Это касается не только природы сновидений, но и целого ряда других психоаналитических идей, будь то его представления о нарциссизме, страхе, женской сексуальности.
Довольный тем, что рассказанным анекдотом ему удалось снять напряженность, возникшую после того как Киреев задал каверзный вопрос профессору Лившицу, Вайсман по-прежнему источал радушие.
– Друзья! Предлагаю выпить за наше понимание того, что не понимают другие.
– Или, – иронически заметил Киреев, – лучше выпьем за то непонимание, становящееся вполне понятным после того, как пропустишь через себя такую дозу спиртного, после принятия которой становится непонятно, почему до этого ты чего-то не понимал.
Киреевский каламбур настолько понравился сидящим за столом психоаналитикам, что они взяли в руки бокалы и, дружно чокнувшись ими, весело продолжили свое застолье.
Киреев залпом выпил содержимое своего бокала, ничуть не смущаясь, потянулся к новой бутылке и, даже не заметив, что на этот раз под рукой оказалось виски, плеснул себе изрядную дозу спиртного. Правда, он не стал сразу пить, а, поставив бокал на стол, потянулся снова к тарелке с маринованными огурцами и, ловко схватив миниатюрный огурчик, не менее ловко отправил его в свой рот.
Разумовский бросил свой взгляд на блюдо с жареной уткой, где еще оставались кусочки былой роскоши, и хотел было положить один из них на свою тарелку, но в последний момент почему-то передумал и после некоторого сомнения взял половинку вареного яйца, покрытого крупнозернистой красной икрой.
Молодой психоаналитик принялся за оставшийся