Наследник Двух Миров. Сергей Карелин
отсутствие роскошных апартаментов…
Господа спешили. Поэтому я здраво рассудил, что лучше уж убраться из города на скромной «Кокетке» уже сегодня, чем несколько дней ждать пассажирское судно. Каждая минута промедления была риском. И мне очень не хотелось, чтобы нас настиг этот сумасшедший Сантис. Элейну, как ни странно, совершенно не возмутил тот факт, что ночевать нам придется в одной каюте.
Надеюсь, она понимала, что проводить ночи на палубе под открытым небом я не намерен. Нет, постель я ей, так уж и быть, уступлю. Но потакать глупым капризам не стану. Она и так мне на шею села, принцесса малолетняя. Не дождется. Только раньше, чем мы выйдем из порта, просвещать ее на тему собственных намерений я не рискну.
Я вообще пребывал в шоке. Моя спутница не капризничала, не прекословила и со всем соглашалась. Даже подозрительно как-то. На мой вопрос, с чем это связано, лишь пожимала плечами и говорила, что так нужно. Может, наконец в ее прекрасной головке начали появляться умные мысли?
До моря мы шли несколько часов по реке. Река как река, не особо широкая, с заросшими густым лесом берегами, но когда мы наконец вышли в море, оно произвело на меня неизгладимое впечатление. Я стоял на носу корабля. Яркое солнце. Чарующий шум волн и крики чаек. Соленый ветер. Холодные капли, которые летят в лицо. И безбрежное море… у которого нет ни конца ни края. Это так здорово! Чувствуешь, будто мир лежит у твоих ног, а впереди ждут незабываемые приключения.
Никогда не предполагал, что водная гладь настолько околдует меня. Если бы знал, давно бы сбежал из дому и стал моряком. Хотя не настолько я и стар. Еще не поздно променять магическую лавку на двухмачтовую шхуну. И я буду стоять за штурвалом собственного корабля, прокладывая путь в неизведанные дали.
Но если путешествие по реке я перенес спокойно, то спустя час после выхода в море понял, что с мечтами о собственном корабле поторопился. Нет, море было прекрасно само по себе. Стихия, что с нее возьмешь? Но резкая головная боль, головокружение и тошнота убивали все ее очарование.
Мне было плохо. И с каждой минутой становилось все хуже и хуже. При мысли, что плыть нам еще два дня, я готов был уже сейчас сигануть за борт. О том, что же со мной будет вечером, старался не думать. Элейна, которая по виду совершенно не тяготилась качкой, вызывала у меня глухое раздражение. Но я честно старался держать себя в руках. Зависть, а это именно она и была, – чувство, недостойное настоящего мужчины.
Вечером я быстро понял, что вряд ли смогу ночевать в каюте, хоть на постели, хоть рядом. Учитывая накатившую на меня морскую болезнь, я просто задыхался в темной, душной, пропитанной влагой каюте. Девушка, к моему удивлению, переносила это все совершенно спокойно, несмотря на свою аристократическую изнеженность.
В общем, я предпочел спать на палубе, выпросив у капитана набитый сеном тюфяк и подушку. На свежем ветре мне стало полегче. Однако команда посчитала, что я несправедливо выгнан из каюты, и смотрела на меня с сочувствием.