Снежинка. Луиза Нилон
его съесть.
– Не могу, у меня аллергия на орехи.
– Ясно…
– Ну да. Раньше я была из тех, кто не верит в аллергии. Думала, аллергии – для слабаков. Оказалось, я сама слабачка.
– А мята тебе нравится? – спросила я, показывая на ее чай.
– Вообще-то нет.
– Зачем ты тогда это заказала?
– Вот пытаюсь полюбить травяной чай, он типа полезный.
– Травяной чай напоминает мне духи из маргариток, я делала их в детстве. Давила цветы и разводила водой. Даже тогда мне хватало мозгов их не пить.
– Ну, теперь я не жалею, что потратила на это пятерку.
– Ты прикалываешься?
Ксанта показала на меловую доску над прилавком.
– Грабеж средь бела дня, – сказала я.
За час разговоров я успеваю выложить Ксанте всю свою биографию.
– Твоя мама встречается с двадцатичетырехлетним парнем?
– Ага.
– А ей сколько?
– Тридцать шесть. Она родила меня в восемнадцать.
– Ух ты. Так у тебя, наверное, и папа молодой?
– Она никогда никому не говорила, кто мой папа.
– Даже тебе?
Я покачала головой:
– Если честно, по-моему, она и сама не знает.
– Кажется, она потрясная. Когда будешь выходить замуж, тебя ждет «Мамма миа!» по-деревенски.
Ксанта злоупотребляла словом «потрясный». О себе предпочитала не говорить. Единственное, что мне о ней было известно, – это что у нее аллергия на орехи.
– Что у тебя с пальцами? – спросила она, словно почувствовав, что я вот-вот подловлю ее на игре в вопросы.
Я вытянула левую руку:
– Несчастный случай в детстве. Дверью прищемила.
Каждую весну мама собирала камыш в поле рядом с нашим и плела кресты святой Бригитты для всего прихода. В конце января она приносила на мессу корзину, полную крестов, и священник благодарил ее у алтаря.
Когда мне было семь лет, я попыталась ей помочь. Поле, где рос камыш, называли болотом, – детское, промежуточное место, где мои сапоги хлюпали и было непонятно, суша вокруг или уже озеро. Я воображала, что под тиной, за кустами камышей, лежат бегемоты.
Мама срезала стебли ножницами, связывала в снопы и складывала в джутовый мешок. Я семенила за ней, пытаясь рвать камыши, но они упрямо цеплялись корнями. Обычно чем больше я старалась угодить маме, тем больше она выходила из себя, но в тот раз она терпела меня, потому что неподалеку дедушка переносил изгородь. Когда я спросила, можно ли ей помочь, она разрешила мне тащить за ней мешок с камышами.
Набрав тростника, мы вернулись в дом. Я изо всех сил старалась не шуметь, но ее раздражало даже мое молчание.
– Дебби, иди поиграй на свежем воздухе.
– Но я хочу помочь.
– Мне не нужна помощь.
– Пожалуйста, мамочка, я буду очень стараться.
– Мне сейчас некогда тебя учить.
– Я уже умею, мы плели их в школе из синельной проволоки. – Я победно улыбнулась.
Мама взяла камыши со стола и пошла к себе в комнату, прижимая их к груди, будто младенца.
– Мамочка, пожалуйста, я хочу помочь. –