Одинокая охота. Магнус Йонссон
подкладка и грубая огнестойкая ткань обычно хорошо держали тепло. Но не в этот раз.
Она стояла под мостом Орстабрун и, таращась на темно-красный дом, отчасти скрытый за забором такого же цвета, нетерпеливо переминалась с пятки на носок, едва чувствуя свои закоченевшие пальцы в грубых «Мартенсах». Абсолютно темные окна. Из трубы не шел дым. Никаких признаков жизни. Где она, черт возьми, болталась?
И что она сама здесь забыла?
Ильва подрабатывала сиделкой, но не смогла заставить себя пойти сегодня на работу и решила сказаться больной. Она сидела в своей однушке, снятой через вторые руки в высотке за Рогсведской школой, и глазела на улицу через кухонное окно. Наблюдала за пенсионерами, рывшимися в мусорных контейнерах в поисках бутылок, которые можно было сдать, и за выходцами с Балкан, перекладывающими ворованное барахло из одних старых «Мерседесов» в другие.
В конце концов она не выдержала. Поехала на метро в центр города. Но там лишь бесцельно болталась – ее одолевали сомнения. Она прекрасно знала, что остальных в ее группе мучил тот же вопрос. Но все равно до обсуждения дело так и не дошло. Поскольку иначе кто-то обязательно почувствовал бы себя обвиненным. Прежде всего Антон, которому каким-то чудесным образом удалось сбежать от нацистов уже после того, как она и другие успели смыться.
Все избегали этой темы, когда встретились накануне на заводе по производству углекислоты. Несмотря на то что вопрос требовал ответа. Откуда нацисты узнали об их намерении провести акцию именно в тот вечер? Никто, кроме членов ее ячейки АФА, не мог обладать такой информацией. В то же время ей вроде бы следовало и порадоваться спасению Антона. Хватало того, что Эзги там осталась. Если бы он разделил ее участь, было бы еще хуже.
Но в любом случае что-то здесь не сходилось.
Она смотрела то на темную воду пролива Орставикен, то на дом. Вдалеке остановился собачник и позволил своему псу пометить забор. Но Линн так и не появилась.
Ильва могла бы позвонить. Или послать мейл. Но идея навестить бывшую подругу возникла спонтанно. Когда-то они были очень близки. В АФА, в Линчепинге. Десять лет назад. Потом почти не общались. Только изредка обменивались эсэмэсками. Она знала, что Линн порвала с ними. Занималась теперь другим. Компьютерами и научной работой. Но Ильва не нашла никого другого, к кому можно было обратиться за помощью. Не идти же в полицию. Или к членам собственной группы.
Они ведь были проблемой. Кто-то один из них.
Она уже собиралась уйти, когда увидела одинокого прохожего выше по улице. Женщину примерно ее возраста, с белокурыми волосами, которые, казалось, поблескивали при свете солнца. Она была одета в черные джинсы и пеструю кенгуруху из тех, какие предпочитали скейтбордисты. Ильва сразу узнала Линн.
Линн уже подошла к калитке, когда вдруг почувствовала, что кто-то находится у нее за спиной. Темный силуэт, появившийся из полумрака, царившего под мостом, приближался к ней. Она сжала кулаки, сдавила ключи между пальцами, собираясь использовать их в качестве оружия, и, стараясь делать вид, как будто ничего не заметила, замерла, приготовившись