Номер 19. Александр Варго
потому что теперь тебе станет веселее.
Лязгнула дверь отпираемой камеры, и Ксения непроизвольно открыла глаза. Снаф, ожесточенно пыхтя, переворачивал садовую тачку, из которой на пол клетки, словно тающее желе, безвольно сползло тело громадной женщины. На ней лохмотьями болталось изорванное в клочья вечернее платье.
– Вот так, – прокряхтел «поросенок». Из клетки торчала толстая нога незнакомки, обутая в изящную лакированную туфельку. Вторая нога женщины была босая.
– Кто это? – тихо спросила Ксения, подходя к решетке.
– А хрен ее знает, – равнодушно мотнул головой Снаф. Нога в туфельке мешала закрыть камеру, и он пинком ботинка загнал конечность бесчувственной пленницы внутрь. – Это номер 18. Тебе не все равно?
Он захлопнул камеру, самодовольно хрюкнув.
– Но могу сказать, кто с ней развлекался, – сказал он, и его глаза сально блеснули в прорезях маски. – Есть сынок топ-менеджера одной крутой госкорпорации. Мальчик любит толстых тетенек. На Вечеринку он специально покупает им дорогие платья. Вот это, к примеру, по разным сведениям, стоит почти лям! Говорят, у этого кадра стояк на толстух в дорогих платьях. Он рвет платья зубами, потом обмазывает баб джемом и слизывает его. Даже с задницы и с ног! Такой вот фетиш.
Пока Снаф непринужденно болтал, дополняя свой рассказ о сыне влиятельного бизнесмена все новыми нелицеприятными подробностями, лежащая в камере женщина подняла голову и невидяще уставилась перед собой.
Ксении почудилось, будто перед глазами у нее все поплыло.
Наверное, ей просто померещилось.
Она потерла глаза, снова устремив взгляд на незнакомку, робко пытаясь себя убедить, что все это не по-настоящему.
Женщина тихо засмеялась. Высунув язык, она принялась облизывать джем, которым было вымазано практически все ее лицо.
«По-настоящему», – шепнул внутренний голос, и девушку передернуло.
Но не варенье на лице незнакомки потрясло Ксению.
Голова необъятных размеров женщины была гладко выбрита и утыкана гвоздями.
– …у предыдущей подружки отпилил руки… а когда та пришла в себя, ее руки лежали возле нее на подносе… перевязанные бантиком… а на каждом пальце – по золотому колечку, – трещал без умолку «поросенок».
Ксения облизала вмиг пересохшие губы.
«У нее гвозди в голове».
Эта мысль никак не укладывалась в ее сознании. Словно в школьный ранец пытались впихнуть втрое больше учебников, чем тот был способен в себя вместить.
В мозгу, искрясь, с тихим шорохом внезапно вспыхнула мысль, от которой ей стало дурно:
«Это не квест. Это что-то плохое. Очень и очень плохое».
Голова несчастной женщины кровоточила, алые ручейки струились по голому черепу, смешиваясь с липким джемом. Но самое ужасное заключалось в том, что бедняга, казалось, даже не чувствовала, что с ней сделали, и даже вполголоса хихикала, бестолково елозя на грязном полу. Глядя на ее глупо улыбающееся лицо, перепачканное кровью и вареньем, Ксения на какую-то долю секунды даже подумала, что гвозди не настоящие.
Но