Лечение водой. Евгений Москвин
писатель! – Молдунов с бахвальством улыбается.
«Я отправил на премию «Феномен»!» – Уртицкий тоже там решает. Мы знаем, конечно, но еще неизвестно, что там будет, – говорит Лобов.
«Уртицкий там рецензент… приходящих на конкурс работ… и жюри – сплошь его соратники-друзья. А если нет… все равно он может повлиять, прохиндей».
Скачки, скачки, болевые прогибания в груди – нет, нет, я не буду звонить Ире. Подчиниться, покориться?.. «Бездарь он, бездарь – никогда, никогда!»
Скачки, скачки души… а тент все поглощает, чтоб улеглось, устаканить, мягонько подчинить.
«Уртицкий втихую, закулисно сказал… в журнале и в премии… что берет на себя продвижение романа… позвонить Ире… и если не соглашусь… что если он скажет Молдунову, что я и с ним стал спорить? И тот поверит, конечно, бездарь, идиот. Все завернется и еще мне дурную славу Уртицкий сделает! Что если он скажет что-нибудь такое… нагадит, и я уже не смогу пробиться… никуда…
Что же делать, что делать?» – ходит, ходит, ломая руки.
Страшное холодное опустошение и боль. «Как, как это может быть?!! То, что происходит… это просто…» расклинивающая боль.
Кость, ты Иру-то помнишь?.. Записка тебе предназначалась. Ты Иру-то помнишь?
«Никогда, никогда не продамся!»
И вдруг это осторожное, мягкое чувство, что он не может не считаться с Уртицким, надо быть аккуратным – «а то я испорчу себе репутацию. В литературных кругах». – Задавить, задавить это презрением – я не продамся!
А ты ведь сейчас не работаешь, да, Кость? Мы знаем, конечно, что ты отправил свой роман на премию…
Там деньги, да. Деньги на кону, награда.
Но ведь еще неизвестно, победишь ты или нет, – резюмирует голос Лобова.
«Уртицкий продвигает Лобова. У них сговор – это очевидно, – всколыхивается Костя. – Как же быть? Как все это обойти и пробиться? Как обойти? Вот как-то надо так чуть-чуть и…» – Левашов представляет, будто протискивается через узкое пространство… но все вдруг падает в душе – не получится
……………………………………………………………………………………….
Получить молодежную премию – что может быть притягательней! А уж «Феномен», с ее многотысячным конкурсом и чарующим блеском, – это мечта нового поколения писателей. И какие мгновения славы: огромная зала, столько сияющих, медийных декораций – в момент взлетаешь на вершину славы! Море фотовспышек, внимательные объективы телекамер отсвечивают фиолетом…
Но главное, эта премия – еще и признание серьезных ценителей, – вся высокая творческая общественность в сборе.
Словом, отличный старт в литературу!..
«Там Уртицкий все контролирует… – да, Левашов все годы это чувствует, по его молчаливой ухмылке. – И теперь, если я не соглашусь встречаться с Ирой… но может как-то просто позвонить, договориться………………………….»
Поддаваясь порыву, в какой-то момент он подскакивает и звонит Уртицкому.
– Алё-ё? – пропевает Уртицкий в трубку. Мягкий, покладистый голос.
– Владимир Михайлович?
Они