Утопленница и игрок. Марина Кельберер
он. Но что-то такое мелькнуло в спокойных мужских глазах, Маня заметила.
Нет, не только легко читаемая физическая боль, которую «мужик», надо отдать ему должное, неплохо «контролировал»…
Но что-то еще, едва уловимое…
Беспомощность.
Очень глубоко припрятанная, злая – чисто мужская, но… беспомощность.
«Медсестра Маня» строго взглянула на «пациента».
– Вот и я о том, – отрезала она бестрепетно, официальным голосом медработника, сочтя этот тон единственно возможным выходом из положения.
… Но все равно – в воздухе висела неловкость, корчила рожи и сучила ножками!..
Маня резко встала и строевым шагом, на деревянных ногах, направилась на веранду. Там с полминуты постояла оцепенело, прижав руки тыльной стороной к пылающим щекам.
«Мужик», т. е. «пациент» – лежал в ее комнате, на ее кровати, под ее одеялом совершенно голый, из существенного на нем была только мощная голда – массивная золотая цепь с не менее увесистым золотым крестом на ней.
И все.
… Максимум, чем она рискует – что он «вич», но это уже неважно…
… Да какой, блин, «вич»!..
Маня лихорадочно огляделась.
… Так. Берем себя в руки. Что за девичий стыд?!.. Ей не 17, и она… сейчас типа «медик».
Маня схватила с верхней полки пыльную трехлитровую банку.
… Нет. Не годится. Не то.
Быстро сняла такой же запылившийся, в ржавых сколах бидон с широким горлом.
… То, что нужно.
На скорую руку обтерла его и метнулась в комнату.
Скорей, скорей – не дай Бог, не дотерпит, и… Убирать-то потом все это – ей!.. Нет!.. Ужас. И непонятно как…
Быстрее!!!..
…
Маня «пописала» голого Лешу. Все, что нужно, сама придерживала, поправляла и направляла рукой – «пациент» практически не шевелился и ничем не мог ей помочь.
Напоив его кое-как чаем – тот с трудом глотал, стараясь, правда, соответствовать, но толку опять от него было мало – Маня ушла на станцию.
Ближайшие дни Маня выхаживала «мужика».
Она «писала» его и «какала», приспособив для этого большую плоскую кастрюлю. Маня вытирала ему «попу», промывала ее же и другие «причинные» места. Обтирала всего.
Бинтовала, перетягивала ногу. Делала ему осторожный массаж – так и там, где нужно, втирала мази, сгибала и разгибала – «разрабатывала» – руки и ноги, давала таблетки – все строго по «схеме лечения», составленной дедом-хирургом.
Кормила и поила с ложечки – как положено. Стирала-перестирывала, не переставая, его постельное белье – оно постоянно противно закапывалось нехорошими брызгами и было все в жирных пятнах от мази.
И даже брила – очень неумело, несколько раз зверски его порезав – тот терпел.
… Такая вот «мать Тереза»… т. е. «мать Мария».
У нее минуты свободной не было. «Выхаживание», да еще и в сельских условиях, без городских удобств оказалось делом очень хлопотным.
Маня, громко топая, носилась из комнат на веранду и обратно,