Структура и динамика психического (сборник). Карл Густав Юнг
помогает комплексам ассимилировать даже эго, в результате чего возникает мгновенное изменение личности, известное как отождествление с комплексом. В Средневековье этот феномен носил другое название – одержимость. Вероятно, никто не сочтет такое состояние безвредным, однако фактически не существует принципиальной разницы между оговоркой, вызванной комплексом, и страшнейшим богохульством: разница заключается лишь в степени его проявления. История языка дает нам бесчисленное множество подтверждений тому. Когда кто-нибудь испытывает сильный эмоциональный кризис, мы говорим: «Какой бес вселился в него сегодня?», «Он одержим бесом», «Она стала сущей ведьмой» и т. д. Используя эти довольно затертые метафоры, мы практически не задумываемся над их подлинным значением, хотя оно лежит на поверхности и отчетливо указывает на тот факт, что наивные или простодушные люди, в отличие от нас, не «психологизируют» комплексы, вызывающие нарушения, а рассматривают их как вполне самостоятельных существ, или как демонов. Впоследствии в ходе развития сознания возник интенсивный эго-комплекс, или эго-сознание, в результате чего комплексы лишились своей первоначальной автономии, по крайней мере, в проявлениях обыденной речи. Как правило, индивид говорит: «У меня есть комплекс», или же доктор успокаивающим голосом сообщает истеричному пациенту: «Ваша боль в действительности не существует, вы просто вообразили, что она вам досаждает». Страх перед болезнью, несомненно, порожден фантазией пациента, так что любой постарается убедить его, что он сам ввел себя в заблуждение.
205 Нетрудно заметить, что современное решение проблемы, как правило, строится на основании предположения, что комплекс создан, или «придуман», пациентом и что он не существовал бы вовсе, если бы пациент не приложил усилия к его претворению в жизнь. Однако в последнее время было установлено, что комплексы обладают значительной степенью автономности, вследствие чего не имеющие органической подоплеки, но «воображаемые» боли так же сильны, как и настоящие, и что страх заболевания не имеет ни малейшей тенденции к исчезновению, даже если сам пациент и его доктор в процессе общения сойдутся на мысли, что это не более чем плод «воображения».
206 Здесь мы сталкиваемся с интересным проявлением «апотропаического»[22] мышления, полностью соответствующим традиции древних давать эвфемистические имена, классическим примером которой является, например, название по vxoQev ^swo<Z (Понт Евксинский), «гостеприимное море». Точно так же, как Эринии («Гневные») назывались, весьма предусмотрительно и угодливо, Эвменидами («Благосклонными»), так и современный разум воспринимает все внутренние нарушения как результат своей собственной активности: он просто ассимилирует их. Конечно, в этом случае не происходит открытого признания апотропаического эвфемизма, а имеет место бессознательная тенденциея сделать автономность комплекса нереальной, давая ей другое имя. Сознание ведет себя
Разновидность магического мышления, основанного на желании лишить силы воздействия другой объект или другого человека. Мышление, отвращающее напасти, болезни, беду и пр. –