Кус, Кис и Запа-малыш. Александр Бондаревский
и сестрами он хорошо кушал, чесал за ухом мохнатой лапой с микроскопическими коготками и сладко спал, уткнувшись носом в мягкий мамин бок.
Между тем в стае, оставшейся без вожака, порядок пошатнулся.
Кус, хорошо изучивший отца и его методы, взялся продолжать его дело, объединяя все семьи для решения общих дел.
Он был ловок и силен, крепкие мышцы перекатывались под его блестящим темным мехом, когти его были остры как бритва, а на кончиках длинных белых клыков играли солнечные блики, стоило ему только раскрыть пасть. К тому же он был умен, и никогда не вступал в драку без нужды, но уж если его припирали к стенке – стоило начинать бояться. Длинный пушистый хвост Куса выпрямлялся вдоль земли и весь мангуст уже напоминал ракету, стремительно летящую вперед, и горе тому, кто оказывался на его пути.
Он занял место погибшего Запы, но тут же нашлись недовольные, которые считали себя более подходящими на роль вожака. «Он не такой быстрый!» – кричали одни. «Он тут только благодаря папочке!» – вторили им другие. Кус терпеливо ждал, когда страсти утихнут, но порой, когда малыши засыпали, и он мог посидеть с Кис на краю обрыва, глядя на ныряющую в облака луну и слушая шум прибоя, печаль отражалась в его блестящих глазах – бусинах.
– Всё образуется – мурчала Кис на ухо мужу и легонько прикасалась тёплым носом к его плечу – я знаю, что ты самый лучший и всем докажешь делом, что достоин быть вожаком!
Кус благодарно кивал, и они вместе шли в нору, как две черные линии в серебряном ночном свете.
Они даже начали подумывать о том, чтобы переселиться в большой лес за дорогой, подальше от распрей и ссор, когда малыши подрастут и окрепнут, но тут случилось событие, расставившее всё по своим местам.
Все началось с того, что однажды, посреди ночи, в поселение мангустов ворвался один из диких котов, обитающих в парке – бенгал Фунт. Он был взъерошен, его красивая серая шкурка с тигриными разводами, которой он так гордился, висела сосульками, а глаза бешено вращались, грозя вывалиться наружу. Пару минут он жадно лакал воду из деревянной миски, затем сел посреди поляны и заорал на весь парк:
– «Спасайся, кто может!!! Караул!!!»
Мангусты повыскакивали из своих жилищ и обступили Фунта плотным кольцом, ожидая подробностей, но тот только лакал воду, зыркал по сторонам и голосил свою песню: «Караул! Спасите!»
Опустошив две миски, он немного пришел в себя и рассказал, что возвращаясь с вечерней прогулки, нос к носу столкнулся с огромной гиеной, непонятно как проникшей на территорию заповедника.
Затем он долго рассказывал, как пугал зверюгу, грозно шипя на нее из листвы высокого эвкалипта, но поняв, что его уже никто не слушает (враки о подвигах Фунта были известны всему лесу) раскланялся и растворился в кустах.
Стая, однако, была серьезно взволнована. Если по парку действительно рыщет голодная гиена – быть беде! Старожилы семейств помнили нападение гиен четыре зимы назад. Тогда погибли семеро членов стаи, включая трех щенков. Большинство нор