Монстр в ее постели. Анна Веммер
ты мелкий для школы.
– Мне уже семь!
Семь… интересно, эта дура родила его в четырнадцать или у них это семейное: выглядеть младше своих лет?
– И чего ты собирался делать с туркой? Скажешь, кофе варить?
– Варить, – кивает пацан.
– А мамашка у тебя совсем безрукая? Сама себе не сварит?
– Она не умеет. Говорит, у нее не получается.
– Понятно.
– А вы кто?
– Я? Преступник.
– Настоящий?
– Конечно. Видел, вчера мент приходил? Это ко мне. Я даже в тюрьме сидел.
– Чем докажете?!
И почему я до сих пор с ним говорю? Взять за ухо, отвести к мамашке и пригрозить, что если еще раз ее щенок полезет, то откручу ему голову!
– Да ничем. В тюрьме фотки не делают.
– Татуировки покажите! Я в кино видел, в тюрьме у всех татуировки!
– А у меня нет.
– Как это?
– Вот так. Я один сидел. Некому было делать.
Мальчишка хмурится, обдумывая мои слова и, кажется, так для себя и не определяется, верить новому знакомому или нет. Зато с важным видом протягивает маленькую ладошку.
– Иван.
Я хмыкаю.
– А мать не заругает?
– Она спит!
– Аргументный аргумент. Окей, Вадим.
– А вы голодный?
– Есть такое.
– И я голодный. Давайте я вам скажу, где можно еду достать, вы достанете, и вместе съедим?
Где можно еду достать? В магазине, только он еще не работает.
– Ну, давай.
Иван тянет палец к верхнему шкафчику.
– Вон там лежат «барни»! Даша их прячет и выдает в школу по одному! Потому что у нас мало денег и надо растягивать удовольствие.
Какой интересный мальчишка. Я сто лет не разговаривал с детьми, и дело даже не в отсидке. Лена не то чтобы не хотела, скорее, относилась к этому пофигистично. Не получается – и плевать. Да и я не видел смысла убиваться ради наследников. Не такой уж великий генофонд. Сейчас, пожалуй, я радовался, что не завел с бывшей детей. Если бы в уравнении стоял еще и ребенок… страшно представить, кем бы он вырос, зная, что его отец – убийца.
Несколько минут мы молча едим кексы. Мальчишка, явно предвкушая смачные звездюли от матери, ограничивается одним и лишь завистливо смотрит, как я откусываю голову уже второму бисквитному медведю.
– Да ладно, вали все на меня. Ешь.
Его не надо долго уговаривать: за несколько минут мы на двоих приканчиваем сразу шесть пирожных, о которых теперь напоминают только обертки. Идеальное преступление. Малолетняя мамаша выйдет из себя.
– Иди, давай, пока звезды не прилетело, – от души – сытость все же делает даже такого отморозка, как я, добрее – советую.
Иван со вздохом кивает, сползая с табуретки. Кажется, заряд бодрости кончился. От сытой сладости ему снова хочется спать.
– Морду вытри, спалят.
Уже когда мальчишка плетется к выходу, я вдруг поднимаюсь и наливаю оставшийся в турке кофе в чашку.
– Эй, малой. На вот.
Пацан