Прыгай. Беги. Замирай. Николай Шолохов
между плечистым таджиком и небритым мужиком в спортивных штанах.
– И чего будет??? – орёт мужик.
Freeze! Замри!
– И где ты был??? – орёт невменяемый отец, когда Дима вваливается в прихожую, еле-еле держась на ногах.
В тот день они с ребятами сидели у одного товарища на квартире. Там Дима попробовал кое-что новое. Под смешки парней он вдохнул глубоко – и вначале не почувствовал ничего, но затем это началось. Сперва он ощутил небывалую лёгкость и уверенность в себе. Казалось, весь мир, словно наливное яблочко с дерева, вдруг подкатился к ногам, ожидая, когда у парня наконец хватит решимости его подобрать. Всё стало так просто, понятно. Планы казались легко осуществимыми, а дорога жизни ясно расстилалась впереди. Оставалось только сделать первый шаг… Но вдруг закрутились-завертелись мрачные набережные, оранжевые огни и тёмные переулки, бесконечные разговоры обо всём и ни о чём сразу, обрывки фраз, откровения… Всё это кружилось в зловещей пляске, а Дима зачем-то шёл всё дальше и дальше.
В конце прогулки на его лице застыла глупая улыбка. Ему казалось, что он понял всё на свете, хоть он и не мог припомнить ни одного слова, ни одной мысли из своих ночных прогулок.
И вот Дима вернулся домой, с пятого раза повернул ключ в замке и, смеясь, ввалился в неосвещённую прихожую. С трудом нащупал выключатель и скинул грязные стоптанные кроссовки, далеко не сразу заметив плечистого мужчину с неряшливой бородой, возникшего над ним внезапно, словно грозовая туча.
– ГДЕ ТЫ БЫЛ?
Молчание.
– Я ТЕБЯ СПРАШИВАЮ, ГДЕ ТЫ БЫЛ?
Молчание.
– СЕЙЧАС ШЕСТЬ ЧАСОВ УТРА, ГДЕ ТЫ БЫЛ?
– Да ка-а-кое тебе дело? Тебя не ждёт гора Ар-р-рарат?
Мужчина молча подходит к сыну. Тишину разрезают три звонких, хлёстких удара. Щёки моментально розовеют, а два тёмно-синих овала обретают осмысленность. Исчезает зловещая пляска огней. Им на смену приходит ярость.
Поймав взгляд сына, отец моментально протрезвел и обнял его. Из глаз отца катились слёзы, он гладил Диму по спине и по волосам.
– Прости, прости, прости меня. Я не знаю, что творю.
Дима кивнул, с отвращением отмахнулся и ушёл в свою комнату. Эйфория испарилась, силы тоже куда-то делись. Теперь его знобило, а сердце стучало так, будто хотело проломить рёбра. К горлу подкатывала тошнота.
Дима лёг и закрыл глаза.
С отцом они ещё месяц после этого не разговаривали.
Acceleration. Ускорение темпа.
Дима бежит. Вдоль набережных, мимо деревьев, по замёрзшим паркам, вдыхая холодный ветер с залива. Он меняет темп бега: быстро, медленно, очень быстро, словно метеор, бег на месте, бег вверх-вниз по ступеням и мостам, бег на пятках, бег на носках.
Только в эти мгновения полного напряжения воли и мышц он чувствует себя свободным, почти счастливым. Первые шаги даются с трудом, но вскоре кровь несётся по венам быстрее, а на душе становится легче. Ко второму километру на лбу и висках выступают капли пота. К пятому в теле появляется ощущение