Халкидонский догмат. Вячеслав Борисович Репин
бодрой, отдохнувшей, но взгляд блуждал по сторонам с какой-то рассеянностью. В следующий миг в ее глазах появилась что-то неуловимое, тающее. И мне опять почудилась в них ирония…
Я предложил пройтись по круговой аллее, правой стороной парка, чтобы, обогнув ротонду и начинавшуюся за ней центральную аллею, вернуться к бассейну с колоннами, но уже со стороны музея, в который я никогда не заходил и даже не знал, к своему стыду, что в нем экспонируется.
Мы молча зашагали к ротонде. Слева, на газоне, словно заляпанном фиолетовой краской из-за падавшей на него тени деревьев, взору открывалась бахча. Самая настоящая бахча. До сих пор я ее не замечал. Из-под разлапистых листьев выглядывали увесистые тыквы. Казалось странным, что кто-то развел бахчу прямо в парке. Начальство не досмотрело за креолами? Впереди же высилась сплошная стена столетних платанов. Парк как всегда дышал прохладой. Откуда-то со стороны тянуло горьковато-свежим запахом полыни. Раньше я его тоже здесь не чувствовал.
– Надо же, так ухаживать за газонами… Какой замечательный, красивый парк! ― моя новая знакомая так и сыпала банальностями. ― Особенно там, где водоем с колоннадой и розы.
– Этот парк принадлежал герцогам Орлеанским. Пока государство его не оприходовало, ― объяснил я. ― Небольшой, но знаменитый. Говорят, Пруст просиживал здесь дни напролет.
– Пруст? В этом парке?
– Он жил неподалеку. На рю де Курсель, это в двух шагах… Сам или его родители, я точно не помню. Отсюда даже дом виден, в котором он жил. Вон с того выхода впереди, видите?
Мы прошагали еще метров сто и, когда поравнялись с железной калиткой, на которую я показывал, я ткнул пальцем в уходящую вдаль перспективу городских зданий:
– Вон там. Угловой шестиэтажный дом с куполом, в конце улицы, видите?.. Мемориальной доски, правда, нет. Не повесили. Однажды я даже пошел проверить.
– Почему?
– Почему не повесили?.. Денег наверное пожалели. Если в этом районе Парижа развешивать мемориальные доски, стены свободной не останется.
Мы взяли левее, туда, где сквозь листву на аллею просачивалось солнце, и продолжали говорить о всякой всячине: о Париже времен «Трех мушкетеров», о местных рыбных базарах, на которых можно купить не только морского черта, но и настоящего, как я уверял – с рогами. А когда мы проделали полный круг и вновь очутились перед колоннадой, я решил, что пора ехать ужинать. Не кружить же по парку до бесконечности.
Китайский ресторан, в котором я заказ столик, находился в Латинском квартале. Путь до него был неблизкий. Но в моем районе приличных китайских ресторанов не было. В прочих же цены часто оказывались мне не по карману. Я предложил пройтись еще немного и взять такси уже с середины дороги…
Несмотря на соседство с бульваром Сен-Мишель, в ресторане было безлюдно. Нас усадили за большой круглый стол, отгороженный от входа аквариумом, в котором шевелились лангусты, крабы и еще какие-то полуживые водяные твари. Положив руки на стол, я ждал от моей гостьи непонятно чего. От воцарившегося молчания нам сразу стало неловко.
– Вы