Избранные произведения. Том 1. Абдурахман Абсалямов
когда он приступил к очередной лекции, в мозгу его вертелось это страшное слово: «необластома».
4
Не закончив по-настоящему лекции, профессор уехал домой. Хорошо зная, что Абузар Гиреевич человек внимательный и не бросает слов на ветер, Гульшагида была уверена, что приглашение, переданное ей, – побывать у Тагировых – не отменяется.
Всё же она беспокоилась, зашла к ассистенту профессора – Вере Павловне Ивановой, спросила, что случилось с профессором во время лекции. Веру Павловну, ту самую, за которую профессор когда-то хлопотал перед министром, Гульшагида знала ещё со времён студенчества: они учились вместе, дружили. Вера шла на два курса впереди, но случилось так, что обе девушки были избраны членами комитета комсомола, они часто встречались и на шумных заседаниях бюро, и на комсомольских собраниях. И вот Верочка стала уже Верой Павловной – кандидатом медицинских наук, ассистентом известного профессора – и на время учёбы на курсах усовершенствования – практическим руководителем Гульшагиды. Это не мешало им оставаться близкими подругами. Маленькая светловолосая Вера Павловна казалась немного подросшей – теперь она носила туфли на очень высоких каблуках. Но пухлые, словно детские, губы, крохотная родинка на правой щеке, изящная фигура – всё было как у прежней Верочки. Только речь её стала менее торопливой, говорила она уже не захлёбываясь, голос ровный, ясный.
– Я сама расстроена неудачной лекцией Абузара Гиреевича, – ответила Вера Павловна на вопрос Гульшагиды. – Не знаю, что и подумать.
– Может, в семье что-то случилось? Я слышала, будто приехал Мансур…
Гульшагида постаралась произнести это имя так, чтобы в голосе не прозвучало ни малейшего волнения: ведь Вера Павловна знала о её девичьем увлечении.
– Я и о Мансуре ничего не слышала, – удивлённо подняла брови Вера Павловна. – Видно, отстаю от жизни. Давно он приехал? Один или с семьёй?
– Не знаю… Я ведь тоже не уверена…
И всё же по невольно дрогнувшим ресницам подруги Вера Павловна почувствовала, как тяжело Гульшагиде. Но чем помочь ей? В этом случае нельзя ни утешить, ни посоветовать, ни защитить, ни осудить. Можно только сказать: не приведи бог такой любви.
– Гулечка, спустись в терапевтическое отделение, там дело есть, – попросила Вера Павловна. – Я тоже скоро приду туда.
Из всех врачей терапевтического отделения Гульшагида лучше других знала Магиру-ханум, практиковалась у неё. Но Магиры-ханум не было в кабинете. Чтобы скоротать время, Гульшагида, держа руки в карманах халата, прошла в дальний конец длинного коридора, заставленного койками и цветами в кадушках. Настроение Гульшагиды окончательно испортилось. Она уже раскаивалась в том, что утром дала волю глупым чувствам. Ведь не девчонка семнадцатилетняя, пора бы научиться отличать белое от чёрного. Надо бы стерпеть, пересилить тоску, как пересиливала до сих пор. Зачем она, как дурочка, побежала к Федосеевской дамбе? Что это могло дать? До конца курсов осталось