«На лучшей собственной звезде». Вася Ситников, Эдик Лимонов, Немухин, Пуся и другие. Марк Уральский
До того, бедолага, дошел, что его люди уже в глаза «Змей-Горынычем» зовут.
Да, кстати, когда ты о Пусе рассказывал, что хочет он, мол, особачиться, то подумалось мне, – может, он тоже эти самые псилоцибины потребляет? Я его часто в саду наблюдаю, как он в траве что-то вынюхивает, а потом жрет. Мне даже один раз показалось, что он мухомор нашел и облизывает его со всех сторон. Ну, а теперь эта «грибная поляна», чего ради он туда так рвался?
– У твоего поэта не отождествление, а смешение качеств в голове произошло. Глюки, муки и аггадические предания[12], – сказал Валерий Силаевич. – Однако здесь он прав. Не осуществись грехопадение, искуситель змей стал бы вечным слугою роду человеческому. Да-да! Каждому добродетельному человеку дано было бы в услужение по два змея, которые добывали бы для него из сокровищниц Севера и Юга жемчуг и всевозможные драгоценные камни.
Немного помолчав, он собрал в складки кожу на лбу и добавил:
– А на Пусю ты зря наговариваешь, – он к тебе лично с большим уважением относится. Конечно, будучи котом, он весьма любопытен и со странностями, как всякий интеллигент. Но что касается выхода за пределы собственного «я», здесь он весьма осторожен. Уж кто-кто, а он-то знает, что на самом деле нет никакой внутренней природы и что сущностью нашего сознания является пустота, свободная от всего.
– Да ничего я плохого про него не сказал! Подумаешь, мухомор облизывал, с кем не бывает.
– Нет, уж извини, у тебя явно имеются на его счет сомнения. Но могу тебя заверить, что основной упор он делает не на пожирание всякой дряни, пусть даже из любопытства, а на естественную саморегуляцию. Он-то как раз своей психике ничего лишнего навязать не стремится, в том числе и руководящую волю собственного «я». Наоборот, зачастую он просто выходит за его пределы, высвобождая свою психику, чтобы могла она сама управлять собой в соответствии с наиболее естественными для нее законами. В таком вот состоянии с ним все, что хочешь, можно делать – лапы в кулек завязывать, уши щекотать, все позволяет.
Однако для него это вовсе не означает полное отупение, т. е. абсолютную бесконтрольность мыслей и поступков, безответственность и безвольную реактивность. Он просто таким образом освобождается от эмоционального перенапряжения и всяческих там аффектов, которые возникают при чрезмерной привязанности к своему «я». Не в укор твоему поэту Олимпову будет сказано. Мне, кстати, с ним вот что не очень понятно: он, когда змеем был, сам этих яблок тоже отведал или как?
– Думаю, что не удержался, если не съел, то наверняка надкусил, и не одно. Уж очень он на дармовщину охоч. Иначе, посуди сам, зачем ему с Фениксом самоотождествляться? Это ведь даже и не птица, а сам черт не поймет что такое, крематорий с перьями. Нет, змей куда солиднее будет, его, по крайней мере, все боятся, а значит – уважают.
Но что касается трансперсонального опыта, как формы самопознания и слияния с универсумом, ты зря так привередничаешь, это дело стоящее. Недаром же в «Евангелии от Фомы»
Аггада – талмудические притчи, истории и легенды, в большинстве своем являющиеся толкованием Библиии, библейской истории, биографий еврейских мудрецов и героев. Считается, что сюжеты текстов аггады следует воспринимать аллегорически – не как историческую правду, а как моральную истину.