Унесенные ветром. Том 2. Маргарет Митчелл
было даже и раздумывать.
Сейчас в ней снова загорелась надежда, и она вся напряглась, забыв даже про свои мокрые и холодные ноги. Прищурясь, она так пристально посмотрела на Фрэнка, что ему стало не по себе. Она заметила это и быстро опустила взгляд – ей вспомнились слова Ретта: «Такие глаза, как у вас, я видел на дуэли, у своего противника… Они не зажигают восторга в сердце мужчины».
– Что с вами, мисс Скарлетт? Вы продрогли?
– Да, – с беспомощным видом призналась она. – Вы не станете возражать… – сказала она робко и замялась. – Вы не станете возражать, если я суну руку в карман вашего пальто? Так холодно, а муфта у меня насквозь промокла.
– Что вы, что вы, конечно, нет! Да у вас же нет перчаток! Ох, ну какая же я скотина – болтаю тут без умолку, а вы ведь, наверное, замерзли и только и думаете, как бы поскорее добраться до огня. Пошевеливайся, Салли! Кстати, мисс Скарлетт, я так разболтался о себе, что даже не спросил, что вы-то делаете в этой части города в такую погоду?
– Я была в штабе у янки, – ответила она, не подумав.
Брови его полезли вверх от возмущения.
– Но, мисс Скарлетт! Ведь солдаты… Зачем же вы…
«О Матерь Божья, помоги мне поудачнее соврать», – взмолилась она про себя. Нельзя, чтобы Фрэнк заподозрил, что она ездила на свидание к Ретту. Фрэнк считал Ретта мерзавцем из мерзавцев, человеком, с которым порядочной женщине даже говорить опасно.
– Я пошла туда… пошла туда, чтобы выяснить… не купит ли кто-нибудь из офицеров мое рукоделие для подарка домой – своей жене. Я ведь очень неплохо вышиваю.
Не веря ушам своим, пораженный и возмущенный, он выпрямился на сиденье.
– Вы ходили к янки… Но, мисс Скарлетт! Вы не должны были этого делать. Зачем… зачем… Уж конечно, ваш батюшка понятия об этом не имеет. И уж конечно, мисс Питтипэт…
– Ох, я умру, если вы расскажете об этом тете Питтипэт! – воскликнула она, охваченная подлинной тревогой, и разрыдалась. Ей ничего не стоило заплакать, потому что она продрогла и чувствовала себя такой несчастной, но это произвело на Фрэнка поистине ошеломляющее впечатление. Если бы она вдруг принялась при нем раздеваться, он едва ли был бы более смущен и растерян. Он несколько раз причмокнул языком, пробормотал: «Ох, надо же!». – и беспомощно замахал на нее рукой. Ему пришла было в голову безумная мысль, что надо обнять ее, привлечь к своей груди, приласкать. Но он никогда еще не вел себя так ни с одной женщиной и понятия не имел, как к этому подступиться. Надо же, Скарлетт О’Хара, такая всегда веселая и прелестная, – и вдруг плачет у него в кабриолете. Скарлетт О’Хара, гордячка из гордячек, пришла к янки торговать своим рукоделием! Все внутри у него клокотало от возмущения.
А она продолжала рыдать, время он времени бормоча что-то, и наконец он понял, что в Таре не все благополучно. Мистер О’Хара по-прежнему «не в себе», и еды у них не хватает на такую ораву. Вот она и приехала в Атланту, чтобы попытаться раздобыть немного денег для себя и своего мальчика.