Любовь и птеродактили. Елена Логунова
никак не хотела давать нам с Петриком отпуск, поэтому мы с дарлингом хитро придумали провести очередное заседание клуба «Дорис» на выезде и отправились как бы в командировку. В компании самой Доры, конечно (какое же мероприятие без нее!), которую привез водитель Артем.
В итоге по принципу «дедка за репку, бабка за дедку, внучка за бабку и т. д.» в уютном частном отеле у моря собралась вся честная компания, чему был особенно не рад Караваев. Мой милый настроился на романтический тет-а-тет, а оказался в гуще цыганского табора.
– Что, и мне? – Получив стакан, я хотела обидеться, что меня тоже записали в пропойцы, но Дора скомандовала:
– Все пьют до дна! – И подала пример, с гусарским шиком опрокинув в себя приготовленное Артуром пойло.
Уффф…
– Ав… – вякнул было Петрик и задохнулся.
– Авторское что-то, – сиплым шепотом согласилась я, энергично обмахнувшись ладошкой. – Из чего это сделано? Ацетон, нашатырь, соляная кислота, свежая бобровая струя? Не все ингредиенты мне знакомы, но бодрит ого-го как!
– Ав-фигеть как! – договорил Петрик, задорно стукнув по стойке стаканом.
От Артурчикова похмелина голова мигом прояснилась, в черепной коробке сделалось пусто, просторно и очень свежо, даже зрение приобрело небывалую резкость. Я вдруг разглядела множество мелких несущественных деталей: кружевную паутинку под тростниковой крышей, божью коровку на оплетающем беседку вьюнке, новую подвеску на серебряном браслете Дорониной, татушку на щиколотке незнакомой девицы-плаксы…
– Ой, дарлинг, что я вижу? У тебя биколорный шарм стрекозы Pandora, он же такой редкий, это оригинал? Откуда? – Петрик тоже прозрел и жадно вперился в запястье Дорониной.
– Ну, с возвращением, – одобрила та его интерес. – Узнаю моего дарлинга – неизменно внимательного к деталям ценителя прекрасного… Так, Петрик и Люся! Через полчаса жду вас у себя с докладом о ходе подготовки к нашему мероприятию.
Она вернула Артуру пустой стакан:
– Отличный рецепт, надумаешь запустить в производство – я в доле. – И решительно направилась к бассейну, куда и бухнулась плашмя прямо с бортика, подняв тучу брызг.
– Какой доклад через полчаса, нам еще в душ, потом лосьоном намазаться, на лицо после солнца тонизирующую масочку и с волосами что-то сделать, – несогласно забормотал Петрик, возмущенным взглядом вербуя меня в союзники, но было уже поздно: Доронина бултыхалась в бассейне, игнорируя нас с дарлингом, как величественный кит – несерьезную рыбью мелочь.
– Идем готовиться к докладу, – вздохнула я и потянула друга к белеющему за цветущими деревьями зданию гостиницы.
– Ах, какая прелесть! – в сотый раз восхитился Петрик, мимоходом сорвав пушистый розовый цветок альбиции, она же константинопольская акация или шелковое дерево, и ловко приткнув его под бандану на левом виске. – Ну, чудо же, правда? – Второй пышный розовый помпон он пристроил на правый висок.
– Правда, – согласилась я, хихикнув. – Так ты похож на миленького