Ковен тысячи костей. Анастасия Гор
моим локтем, змейка казалась эфемерной – слишком легкой для украшения из черненого серебра. Пока я рассматривала ее, мне вдруг показалось, что кровь в колбе опустилась на несколько миллиметров ниже…
«Нет, не показалось. Поспеши! Время здесь течет иначе, помнишь? Вдобавок Дуат изменчив, как настроение Тюльпаны. Он никогда не повторяет свою форму дважды. Вот три правила, которые тебе нужно запомнить, чтобы пройти его: не оборачиваться, не слушать и не останавливаться».
– Если Дуат постоянно перестраивается, тогда как души людей находят друг друга? – спросила я, мельком оглядев свою водолазку: слава богу, в Дуате я была полностью одета, а не щеголяла по нему в бюстгальтере, в котором отправлялась!
«Это парадокс Дуата. Пока мы живы, нам его не понять. Полагаю, все души ведет цель… Настолько сильное желание увидеть кого-то, что даже Дуат не может им противостоять. Именно так Рашель вырвалась на поверхность и нашла тебя, чтобы говорить с тобой через костяные руны. Далеко не всем это под силу. Должно быть, она очень тебя любит».
– Да… очень, – улыбнулась я мечтательно, гоня прочь надежду, что мне посчастливится встретить ее здесь. Если этого не случится, а я позволю себе размечтаться, мое сердце разобьется в третий раз. – Ну и как именно я должна понять, куда мне идти?
«Чувствуй…»
– Что именно?.. Диего? Эй! Ты здесь, Диего?
Я услышала бормотание на фоне, что-то о призраках и тенях, а затем – ничего. Да уж, «проводник» из него вышел на славу!
Вглядевшись в мираж, я ускорила шаг и с удивлением обнаружила, что не чувствую жара палящего солнца. Хотя, впрочем, солнца здесь и не было вовсе: свет тек не то сверху, не то из-под моих ног, не имея источника. Удивительное и непостижимое явление для моего ума, пусть и ведьмовского. То, что я смогу понять и увидеть, лишь когда умру на самом деле.
– Ладно… Не страшно. Я справлюсь. Не оборачиваться. Не отвлекаться. Не слушать, – повторила я себе под нос, уверенно двинувшись в глубь Первого Дома.
На практике он представлял собою совсем не дом, а настоящий город. Разбитое зеркало, собранное заново по кусочкам, – вот на что это было похоже: так же криво, но ослепительно и красиво. Я не заметила, как вдруг оказалась в самом центре загробной жизни: буквально из ниоткуда выросло засилье маленьких домиков. Неестественно яркие, будто усыпанные драгоценностями, они были совершенно не похожи друг на друга. Европейский дворец из желтого мрамора, остроконечная башня мечети, деревянная хижина в петлях лиан, резиденции в стиле барокко и даже северное иглу, откуда доносился детский смех. Жилища, выстроенные цепочкой, образовывали тысячи извилистых улочек. Между ними копошилось множество силуэтов, как на рынке в воскресную ярмарку, – и все витиеватые, полупрозрачные, живые клубки зеленоватого тумана, галдящие на непонятных языках. Мертвые? Спящие? Такие же путники, как я?
Подходя к душам или к их домам слишком близко, я неизбежно разочаровывалась: при встрече со мной все мгновенно обращалось в пыль. Таяло и растворялось в воздухе,