Чужая жена. Аглая Отрада
и быть частью нормального общества. Если ты хочешь, чтоб это продолжалось, тогда закрой свой рот и веди себя, как подобает.
– Ну, Совушка! – поняв, что перегнула палку, изобразив сломанные птичьи лапки, она буквально утопила меня во взгляде коварного кота из мультика про Шрэка. Причем сходство было максимальным – такие же колдовские зеленые кошачьи глаза и огненная шевелюра. Но на этих котиках я уже собак достаточно съел, поэтому очередной раз ставлю ее на место.
– Во-первых, не называй меня Совушкой. А во-вторых, если тебя хоть что-нибудь не устраивает, ключ от квартиры можешь оставить у консьержа. Теперь молча повернись и выйди. И без сцен. Иначе вылетишь без выходного пособия.
Едва сдержавшись, чтоб не фыркнуть, а это я уже уловил по злому огоньку, мелькнувшему в ее глазах, Лори гордой поступью оскорбленной королевы, при этом усиленно вильнув своим кардашьяном, выходит из кабинета. И на прощание хлопает дверью, оставляя иллюзию последнего слова.
А я сижу пару минут, тупо таращась в неопределенность. Ну кроме, как полярный лис, то есть песец, или проще пздц, в голову ничего не приходит. Причем не просто пздц, а, сука, в квадрате, в кубе и еще не знаю в какой степени!
До скрежета сжимаю зубы и со всей дури запускаю чашку в стену. С жалобным стоном осколки осыпаются на пол. Истеричка…
Моментально среагировав на прощальный жалобный звон дорогого фарфора, Неллечка осторожно засовывает нос.
– Я уберу? – опасаясь начальственного гнева, она все же на первое место ставит порядок.
– Да, пожалуйста, – машинально отвечаю и снова тону в мыслях.
Почему я до сих пор с ней? Качественно отсосать может любая. Ладно, не любая, а профессионалка или опытная любительница. Так мы ж брезгуем! Или я долбаный мазохист, которому нравится, что его мозги трахают? Эдакий извращенный вариант секса?!
Память безжалостно выкручивает мне руки, лишая возможности как-либо избавиться от прошлого, которое словно затянувшаяся застарелая рана ноет на погоду. Как ни стараюсь, я не могу забыть ту хрупкую чистую девочку, которую боготворил. От невинного поцелуя которой трясло, как от прикосновения к оголенному проводу. И не могу смириться, не могу простить, что она, как расчетливая сука, выбрала папенькиного сынка.
Однажды в детстве я разбил хрустальную вазу. Не стал трогать осколки, планируя свалить все на кота Кортеса, а сам рванул к Ромычу, тогда еще другу, за алиби. И никто б не узнал, если бы не крошечный осколок, глубоко впившийся в палец на ноге. Рана, обработанная перекисью, заросла, и не беспокоила, если ее не касаться. Но когда нужно было надевать кроссовки, проклятая стеклянная заноза давала о себе знать.
Опрометчиво решив, что у меня, как у сына хирурга, соответствующие навыки в генах заложены, сделал сам себе операцию, выковырнув злополучный осколок. Занес инфекцию. И отхватил по полной.
И та невинная девочка из прошлого, как осколок – не видна на первый взгляд, не беспокоит, но стоит надавить под определенным углом – и тут же рвет душу.
Задаю