Доказательство Канта. Елена Чара Янова
Пойдем?
Никак я не могу преодолеть инфернальную робость и сверхъестественный трепет – лучший звездный берет, и под моим началом, да быть такого не может! Роман царственно кивнул, и мы пошли: я вдохновенно пел оды развитию технологий, а первопроходец степенно отвечал на особо эмоциональные мои восклицания.
В обозримой видимости показалась та часть модуль-блока, которую отдали аналитикам и ученым, и я прибавил ходу. Навстречу мне выскочил Тайвин и хищно уставился на визор и перчатки.
– Тайвин, – торжественно начал я. – Я поймал гериона!
– Невелика добыча, – насмешливо фыркнул он. – И где?
– Отпустил! – загадочно улыбаясь, просветил я и, не в силах дольше держать в себе открытия сегодняшнего дня, выпалил: – Он ядом плюется, из всех трех ртов!
Тайвин скептически приподнял бровь, но заинтересованный огонек у него в глазах я увидел.
– Считалось же, что у него выработка силитоксинов только в ампулах желез в основании лап. А вот ни черта это не так! – и я торжествующе потряс перед ученым испачканным визором. Тайвин немедленно попытался его цапнуть, но я был быстрее. Мгновенно посерьезнев, я напомнил: – Перчатки наденьте. И пробирку, или что там у вас для проб, принесите.
– Пусть будет пробирка, все равно вас учить бесполезно, – едко ухмыльнулся гений и, ткнув себе куда-то на запястье, продемонстрировал наноброню, обнимающую в мгновение ока руку. Я присвистнул, такое я и себе бы хотел. Тайвин, из-под очков наблюдающий за моей реакцией, отыгрался сразу за все просчеты передо мной:
– Я почти закончил, скоро поступит к вам в отдел. Спасибо дихлофосу, кстати, вы были правы. Я усовершенствовал систему воспроизводства нанитов и передачу между ними информационного импульса. Броня будет почти непробиваемая, и потребность в химикатах снизится, не придется считать, что мы взяли из анатоксинов и антидотов, а что нет.
Вот ведь язва какая! Я подобрался и с еще более важным видом сунул ему под нос руку в защитной перчатке. Странное вещество продолжало обнимать пальцы, делая их полностью прозрачными для взгляда, но теперь площадь объема субстанцией увеличилась, невидимыми становились не только кончики пальцев, а половина указательного и среднего.
Штатный гений жадно припал взглядом к моей руке, и повелительно потребовал:
– Честер, отдайте немедленно!
А то я не понимал. Пожав плечами, я отстегнул перчатку от брони и отдал ученому, тот вцепился в нее, лихорадочно пожирая глазами и бормоча нечто неразборчивое вроде «сначала масс-спектрометрия, потом под микроскоп, электронный же взяли, чашки Петри должны были оставаться…», и уволок в исследовательские недра, бросив заплеванный визор на бессменных лаборантов. Понимающе с ними переглянувшись, мы разошлись по рабочим местам, а я вспомнил, как впервые столкнулся с животным миром Шестого и познакомился с нашей знаменитостью.
Интерлюдия 4. О скорпикорах ложных замолвите слово
– Кто пустил