Академия Роз. Поцелуй демона. Таисия Васнецова
смотрела на него широко распахнутыми полными испуга глазами. Губы дрожали от едва сдерживаемых рыданий, которые колотились в грудной клетке, желая вырваться наружу. Реветь демон мне запретил, а вот беззвучно плакать – нет! С моих ресниц сорвались новые капли, прочерчивая солёные дорожки и как назло затекая в уши.
– Решила утопить нас в своих горьких слезах, Чебурашка? – уже спокойно спросил демонюка, – чего сырость разводишь? Я же сказал, что ничего тебе не сделаю. Ну, чего молишь?
– Я тоже пирожок хочу, – проблеяла я и тоненько всхлипнула.
– О Демон-Праотец, – демон закатил глаза и поднялся, – за что мне всё это?
– За вредность и праздность, – тихо зашипела смелая часть меня, внутри очень слабо вспыхнуло тепло.
Неужели я так быстро восстанавливаюсь? Я думала, что после зелья дня два буду выжата досуха.
Леон
Проклятая ведьма пробормотала что-то себе под нос, я отвернулся, чтобы она не увидела, как тлеющие угли на дне глаз вспыхивают кровавым огнём на всю радужку. Дыши, Леон, просто дыши. Девчонка же не виновата, что тебе придётся подтирать ей сопли, пока метка не исчезнет.
Я раздражённо посмотрел на зудящую ладонь. Ну вот зачем ты вылезла, мерзкая дрянь? Спала бы себе дальше беспробудным сном. Нет, надо было тебе выйти из спячки и привязать меня к этой ведьме. Я снова сжал ладонь в кулак, медленно выдохнул. Ладно, побуду нянькой для этого дитя, а потом навсегда буду свободен.
Я резко обернулся к задумчиво хмурящейся ведьмочке. Лежит, завёрнутая в одеяло и покрывало как лялька, и хмурит бровки, как младенчик, осознавший всю трагичность ситуации. Родился, а тут холодно, ярко, голодно и люди странные кругом. Я медленно выдохнул. Леон, просто смирись. Всё проходит, пройдёт и это.
– Пирожок хочешь? – спросил у неё.
Она встрепенулась и повернула голову ко мне. Я передёрнул плечами, на меня такими жадными и голодными глазами ещё ни одна женщина не смотрела. Жуть какая. Сложилось впечатление, что не была бы она скована, набросилась бы на меня и подкрепилась молодой сочной демонятинкой. Бр-р.
– Хочу, – выпалила она, – а с чем?
– С чем дам, то и будешь есть, – проворчал я и щелчком пальцев снял путы, удерживающие одеяло и покрывало вокруг ведьмы.
Блин, да я даже имени её не знаю, но уже готов делиться самым дорогим в этой ужасной ситуации – бабушкиными пирогами. С хорьком-то ладно, это мужская солидарность и сочувствие к несчастному проклятому ведьмаку. Пусть хоть самый вкусный пирожок в двух мирах попробует.
– Спасибо, – пробормотала лохматая-помятая девица и села на кровати, – а как мне к вам обращаться?
Опередила меня. Я сложил руки на груди и смерил её долгим взглядом. Худющая, бледная, на лицо дитя дитём. И печати разума на этом самом лице не намечается. Разве что маленькие проблески. Я в который уже раз подавил раздражение и вздохнул, словно столетний дед, взобравшийся по трём ступенькам на крыльцо.
– «Мой господин» и «повелитель» – вполне