Пока идут старинные часы. Наталия Беззубенко
это – полнейшая ерунда. Завлекалочка для туриста, – замечает Авдеев, он только что закончил оттирать влажной салфеткой следы от грязной тканевской ручищи со своего рукава.
– Или страшилка для любопытных, – тихо замечает Елена Лерх.
– Да первая жена Уварова это, – авторитетно замечает Анна Никитична, ставя на стол блюдо с сыром. Александр Лаврентьевич красноречиво смотрит на повариху, и та исчезает.
– Как это первая? Она что, разве не единственная была? Ну вот та, которую на всех открытках печатают, с веером? – изумляется Анжела.
– Первый раз Уваров женился рано, по молодости. Родители сосватали, – произносит Бондаренко, вытирая салфеткой влажный от пота лоб.
– И тогда же пробует писать первые сказки. Правда, неудачные. «Зайца-адмирала» помните? – мимо сказочной темы Тканев, разумеется, не может пройти.
На него шикает Анжела, и он, как ни странно, затихает.
– Вскоре выяснилось, что брак неудачный, – продолжает краевед, – молодые супруги совершенно не подходили друг другу. Начались ссоры, Уваров позволял себе… увлечения на стороне, вы понимаете, о чем я. А через полгода ее сбросила лошадь. Молодая жена и неродившийся наследник погибли. Уваров впал в глубочайшую депрессию и дал зарок не жениться вовсе. Потом последовали годы духовной маеты…
– И блуда, – буркает как будто себе под нос Анна Никитична, убирая со стола грязную посуду.
–… пока на его пути не встретилась Александра Ивановна.
– Всего лишь печальный факт биографии Уварова, – замечает Авдеев.
– Говорят, что дама с ребенком приходит, чтобы предупредить человека об опасности, а если дитя заплачет, то о скорой смерти. Еще говорят, что Уваров виновен в ее гибели, потому-то душа в загробном мире успокоиться не может, – драматически заканчивает историю Бондаренко.
– И вы туда же, Сергей Вениаминович, – восклицает Авдеев, – это все домыслы, фольклор!
– А я что! – обиженно разводит руками Бондаренко. – Моя задача – зафиксировать достоверно сведения, а потом передать их потомству. Легенды – это тоже часть истории семьи Уваровых.
– Есть все основания полагать, что смерть первой жены Уваров упоминает в «Призраке ворона» как один из своих грехов, – встревает Тканев. – Некоторые строки сказки явственно указывают на это. А какая аллитерация на свистящих и шипящих! Вот послушайте…
Младший научный сотрудник снова вскакивает со стула, обтирает все той же салфеткой губы. Внезапно начавшийся творческий вечер Тканева прерывает еще один нежданный гость.
Карр… Раздается хрипло-протяжное со стороны открытого окна. На подоконнике крупный черный ворон. Он крутит головой, пристально рассматривая нас блестящими глазами-бусинами. В тишине карканье звучит зловещим предзнаменованием.
– Бог ты мой, это же… призрак ворона, ну того, который… – потрясенно шепчет Анжела.
– Да ну что вы, какой призрак! – неестественно смеется Авдеев, медленно обходя стол и приближаясь к окну, – обыкновенный живой ворон! Только