Игра Лазаря. Максим Марух
в стену. В ее взгляде смешались в одну солянку обреченность, беспризорный страх и… что-то еще. Неуловимый ингредиент, который Лазарь никак не мог увидеть, понюхать, почувствовать на языке. Такие штучки – для Дарении. Это она ощущает вкус страстей, обоняет эмоции, различает их вспышки по цвету, причем не в переносном, а в буквальном смысле.
Интересно, что бы она почувствовала сейчас? Что вообще она могла почувствовать, принимая в расчет, что у девчонки не все дома? Едва ли это будет тарелка ароматной солянки. Скорее, стакан протухшей воды.
Лазарь решился на небольшой эксперимент.
5
Деликатно откашлявшись, он обратился к хозяйке квартиры:
– Яни, можно один вопрос?
При упоминании своего имени девушка встрепенулась, недоверчиво взглянула на Лазаря, словно учуяв какой-то подвох:
– Не гарантирую, что отвечу.
«Ее лицо просто создано для улыбок», – подумал Лазарь. Об этом свидетельствовали уголки припухлых губ, каждая впадинка на коже. Печальное выражение не шло ему, ни с чем не вязалось, казалось неисправностью вроде потухшего глаза светофора.
– Справедливо.
– Ну, – она передернула острыми плечиками, – тогда спрашивай.
– Куда делся третий?
Девчонка заметно напряглась:
– Третий?
– Ну, ведь ты же не одна здесь живешь.
Вместо ответа Яника принялась сосредоточенно молчать.
Джуда переводил недоуменный взгляд с нее на Лазаря и обратно.
– Одна, – наконец внушительно заявил он.
Это была ложь. На стеклянной этажерке в ванной Лазарь заметил бритвенные принадлежности и две зубные щетки в подставке. Следовательно, постоянных жильцов здесь было как минимум двое, если, конечно, Джуда не имел привычки таскать с собой предметы личной гигиены, отправляясь в конец света.
– Откуда взял про третьего? – прищурился Джуда.
Лазарь пожал плечами:
– Из лучших надежд.
– В смысле?
– Ну, теперь получается, что вы тут, а ваши родные и близкие – где-то там. И неизвестно, что с ними стало.
Яника хотела что-то сказать, но так и не отважилась раскрыть рта. Похоже, ее душил изнутри подступивший к горлу ком.
– В ситуациях вроде этой намного выгоднее, если никого нет, – продолжал Лазарь. – Как у меня.
А вот и то, чего он добивается, – первая слезинка перевалила за край века и сбежала вниз по щеке. Что ж, если она действительно сумасшедшая, если ее оскудевший эмоциональный спектр не вкуснее глотка воды (что типично для больных шизофренией), и если глаза Лазаря не врут – а они не врут, – то девчонка просто талант! Эмоции можно испытывать или нет, можно скрывать, но труднее всего их изображать. Последнее называется актерством. И на актерство ее слезы совсем не похожи.
Лицо Джуды посуровело, на скулах перекатывались желваки. Он потянулся к Янике, чтобы обнять, но та решительно оттолкнула его руку плечом. В этом жесте было что-то отчаянное