Чародей фараона. Андрей Чернецов

      Он так и промаялся в тревожных раздумьях до самого вечера. Пока же суд да дело, решил произвести ревизию и заодно навести порядок в доме, который стал его собственностью. Вон как все захламлено. Сплошное свинство. Бардака Горовой‑младший терпеть не мог. Сказывались гены отца‑полковника. Кроме спальни (она же кабинет и столовая) в доме обнаружились еще две комнаты, такие же крохотные: прихожая и кухня. Главенствующее место в кухне занимала переносная глиняная печь, высотой около метра, с дверцей в нижней части для подачи воздуха и выгребания золы. На печи возвышался средних размеров бронзовый закопченный котел с двумя ручками. Пустой, как определил разочарованный студент.

      В другом углу кухни находилась ванна, правда, столь миниатюрная, что принимать ее можно было только в сидячем положении.

      „И это неплохо“, – рассудил новоявленный домовладелец и вернулся в центральную комнату.

      Сначала сунул нос в посуду, захламлявшую стол. В одном из горшков оказалась вполне съедобная на вид и совсем неплохо пахнущая каша, сваренная, скорее всего, вчера.

      Ячневая, определил Данька, мучимый почти гамлетовским вопросом: „Съесть или не съесть?“ Он понимал, что это, в принципе, равнозначно классическому: „Быть или не быть?“ Питаться в любом случае чем‑то нужно. Однако можно съесть и выжить и в то же время, если его организм окажется неспособным принимать иновременную пищу, можно с такой же легкостью отбросить копыта.

      – Что решим? – подмигнул Данила черной базальтовой фигурке птицеголового Тота, стоявшей на специальной полочке в углу комнаты. – Будем дегустировать или помрем с голодухи?

      Древнеегипетский бог мудрости, покровитель писцов и чародеев, даже не повернул в сторону человека свой длинный журавлиный нос. Дескать, решай сам. Юноша счел молчание знаком согласия и запустил руку в горшок. Ложки поблизости не наблюдалось.

      Каша была очень даже недурной на вкус. Как видно, варил знаток кулинарного дела. Сам Данька при всей своей учености был неспособен на такой подвиг. У них дома кухней заведовала бабушка, мамина мама.

      „Изумительно! – пришла в бурный восторг Анюта, впервые отведав знаменитых бабулиных расстегаев, и тут же заканючила: – Ангелина Сергеевна, миленькая, возьмите на выучку. А то после вашей стряпни моему Данилушке никакие разносолы в рот не полезут!“ – „Ну‑ну!“ – только и ответила тогда бабушка, которой не очень понравилось то, что эта бойкая девица столь безапелляционно именует ее драгоценного внука своим. Правда, вскоре обе дамы поладили. И не последнюю роль здесь сыграла их обоюдная страсть к кулинарии. Ангелина Сергеевна с удивлением обнаружила, что шустрая провинциалочка знает бездну старинных русских рецептов, которые не были зафиксированы ни в одной поваренной книге. И это растопило сердце бабушки, давно махнувшей рукой