Здесь и сейчас. Энн Брашерс
Встаю и тащусь к доске.
Чувствую на спине взгляд Итана. А также взгляд сидящего сзади Джеффри. К счастью, звонит звонок, избавляя меня от длительной пытки уравнением.
Итан как ни в чем не бывало встает, еще и улыбается, и мы выходим из класса.
Он показывает мне раскрытую тетрадку. Пока я страдала у доски, уши повешенного обросли волосами.
– Червоточина.
Я недоуменно гляжу на него.
– Слово такое, понимаешь? – Итан тычет в тетрадку пальцем. – С буквами.
– А-а… Ну да.
– Начинать нужно всегда с гласных, дружок.
– Спасибо за подсказку.
Мы выходим на лестницу, колодцем спускающуюся вниз. Джеффри тоже тут как тут.
– Можно я поговорю с Пренной, всего минутку, – говорит он, догоняя нас, пока мы не растворились в хаосе кафетерия.
Итан бросает быстрый взгляд на меня:
– Об этом нужно спросить у Пренны, как ты считаешь?
– Наедине, без свидетелей. – Джеффри ведет меня к окну. – Ты должна вести себя осторожней, – предупреждает он.
Я гляжу на Итана: его уже окружила компания друзей по футбольной команде. Когда он не смотрит на меня, мне становится очень одиноко. Меня саму это удивляет. Когда я чувствую это одиночество.
– Ты меня слышишь?
– Слышу. А что, я стараюсь.
– Я говорю про Итана.
Я провожаю его до дверей, выходящих на аллею. Вдоль дорожки растут вишни, сейчас ветки их сплошь покрыты цветами, лепестки опадают, словно идет розовый дождь.
– Мы с ним просто дружим.
Ловлю себя на мысли, что не хочется произносить имя Итана вслух.
– А он это понимает?
– Да, думаю, понимает, что мы просто друзья.
С Джеффри легко прикидываться дурочкой, потому что он никогда не смотрит мне в глаза. Он снимает очки и протирает стекла краем рубашки.
– И он понимает, что тут нет ничего больше?
– Мы не говорим на эту тему. И я не стану говорить с ним об этом.
– Ну, раз так, я тебе верю. Просто хочу сказать, а вдруг он смотрит на все иначе.
– Ничего, я умею держать себя в руках. – Я прибавляю шагу. – Нам ведь разрешают заводить друзей, ты же сам знаешь. Даже полагается заводить друзей. Мы должны слиться с остальными, быть как все.
– Но нам не положено заводить друзей, которые смотрят на нас такими глазами.
Я останавливаюсь. Гляжу на лепестки, лежащие на тротуаре под ногами, плавающие в лужах после вчерашнего дождя. Сжимаю свои книжки так крепко, что ладони становятся влажными.
Вижу, что Джеффри явно не в своей тарелке. Сам не знает, о чем говорит.
– Прен, пойми, я просто не хочу, чтобы ты…
– Понимаю.
– Я не хочу, чтобы тебя…
– Понимаю.
Он оглядывается по сторонам, убеждается, что поблизости никого нет.
– Понимаешь, если эти люди, хоть кто-нибудь из них, узнают про нас правду… какими бы миленькими, какими бы надежными они ни казались… они тебя уничтожат… всех нас уничтожат.
Сколько раз я уже это слышала?
– Понимаю, –