Письмо на небеса. Ава Деллайра
видя эту рекламу по телевизору, и кричали: «Мамочка, посмотри – это ты!»
Но на большей части прослушиваний ей отвечали отказом, и она возвращалась домой, как сдувшийся шарик. В конце концов, мама сказала, что ее поезд ушел, и, чтобы стать настоящей актрисой, нужно жить в Калифорнии. Она занялась рисованием и устроилась секретарем в медицинский центр. Она говорила, что ее настоящая работа – быть нашей мамой. Что мы – ее самое большое достижение в этой жизни.
Мама постоянно повторяла, как сильно хочет, чтобы у нас было счастливое детство – счастливее, чем было у нее. Иногда она спрашивала, счастливы ли мы, и мы всегда отвечали – «да». И тем не менее она сожалела, что не может дать нам большего. Ей нравилось говорить о днях, которые когда-нибудь настанут. Когда-нибудь у нас будет дом с бассейном и мы научимся ездить верхом. Когда-нибудь мы купим шикарные блестящие платья, какие показывают по телевизору. Когда-нибудь мы все вместе поедем в Калифорнию и увидим океан.
Мы любили воображать себе наше идеальное путешествие. Мама говорила, что шелест волн прекрасней стука колес летящего сквозь ночь поезда, прекрасней шума дождя и треска огня. Мы представляли, что у нас есть деньги, как выезжаем на дорогу I-40 и отправляемся в путь. Останавливаемся у кафе Arby’s и заказываем сэндвичи с «жареной зверятиной»[24] – мы зовем их так, посмотрев фильм «Гринч – похититель Рождества». Снимаем номер в отеле и всю ночь напролет смотрим кино и пьем содовую со льдом, а на следующий день едем туда, где земля встречается с водой.
Но в итоге, мама отправилась на океан без нас.
– Мне нужно ненадолго уехать, – плакала она. – Я не могу здесь больше находиться.
Она обняла меня, но я оцепенела в ее руках. Мне хотелось сказать ей, что она нарушает обещание. Что мы должны поехать вместе. Думать об этом было уже поздно, но меня все равно мучил вопрос: почему она хотя бы не предложила взять меня с собой? Она сказала, что рана на ее сердце должна зажить, а голова просветлеть. И тогда она вернется. Вот только не уточнила – когда.
Теперь мама для меня – лишь голос в трубке. Пару часов назад она звонила мне домой к тете Эми.
– Привет, Лорел. Как ты, милая?
– Нормально. А ты? – Я попыталась представить, где она, но видела в голове лишь выцветшую открытку с тянущимися ввысь, к бледно-голубому небу, тонкими пальмами.
– Я тоже. Я скучаю по тебе.
Она шмыгнула носом, и все мое тело напряглось. Я взмолилась про себя: не плачь, не плачь! Ненавижу, когда мама плачет. Мэй знала, как ее утешить, а я – нет.
– И я по тебе скучаю.
– Как дела в школе? Чем сегодня занималась?
– Как обычно. Училась.
– Ты с кем-нибудь подружилась?
– М-м-хм.
– Это хорошо. Я рада за тебя.
Последовало долгое молчание. Я не знала, что еще ей сказать.
– Мам, мне нужно идти. У меня много домашней работы.
– Ладно. Я тебя люблю.
– Я тебя тоже.
Я повесила
Игра слов. В фильме «Гринч – похититель Рождества» жареную говядину (англ.