Дворянин Венчиков. Василий Брусянин
век, с брюшком и с лысиной на неуклюжем черепе. Он улыбнулся, прищурив глаза, и сказал:
– Пожалуйте-с, как раз к завтраку…
Я пожал его руку, поздравил с днём ангела, и он снова улыбнулся, потом почему-то покраснел и тихо проговорил:
– Благодарствуйте-с… Покорно благодарим… А у нас там и гости съехались, соседи…
Он провёл меня в зал, с гардинами на окнах, подбежал к узенькой двери направо и громко крикнул:
– Серафима Васильевна!
Через минуту в двери появилась низенькая, пухленькая дама в тёмном платье с белыми кружевами и в переднике, который она свернула в трубку и конфузливо припрятывала за бок. Я пожал её протянутую руку, и она так же как и муж проговорила:
– Пожалуйте-с, как раз к завтраку…
Я поздравил её с именинником, и она, поблагодарив меня, попросила пройти на террасу.
На террасе были гости, очевидно, так же как и я приехавшие поздравить хозяина. За столом, покрытым белой скатертью, сидели трое мужчин и дама.
Когда хозяин представил меня даме, она пробормотала что-то вместо фамилии и улыбнулась, наклонив голову, так что вместо лица её я рассмотрел тёмную кружевную наколку на седых вьющихся волосах. Фамилии господина в тёмном сюртуке, белом галстуке и с седыми усами я также не расслышал, встретившись с пристальным взглядом его больших серых глаз.
Его сосед, мужчина лет 50, обернул ко мне своё красное одутловатое лицо с широкой бородой и залысившимся лбом и безмолвно протянул ко мне свою полную руку. Потом он приподнялся со стула, обдёрнул полы своего сюртука и снова в безмолвии сел.
Рыжий, с проседью, широкоплечий господин в парусинном пиджаке, сидевший по другую сторону стола, слегка приподнялся, когда я подошёл к нему, и громко произнёс:
– Дворянин Венчиков! – и обернувшись к господину в сюртуке и меняя тон, добавил. – Так вот, я его прямо за шиворот да и в переднюю.
– Кого это? – спросил хозяин.
– Преображенского… судебного пристава, – спокойно ответил хозяину дворянин Венчиков. – На ружья хотел печати наложить. Понимаете, на ружья… Да, ведь, это что же такое, чёрт возьми! У меня ружья дороже его… Да, наконец, что же я без ружей буду делать?.. Со скуки подохнешь, да опять же я и не могу, не могу…
Дворянин Венчиков посмотрел на меня каким-то испытующим взором и несколько спокойнее добавил:
– Выпроводил я его в переднюю, забрал свои все ружья и пистолеты, да ягдташи, да в окно с ними, прямо в сад… А потом, понимаете, в ригу с ними, в самый дальний угол, да там и спрятал их под солому, – сам чёрт не найдёт… Прихожу потом в дом как ни в чём не бывало и вижу – сидит мой пристав за письменным столом и что-то пишет. Покосился на меня, переглянулся с урядником и хоть бы слово!.. Понимаете, понял, собака, что ружья для меня – святыня, неприкосновенность!.. Вот видите – и в нём сказался благородный человек…
Говорил дворянин Венчиков таким густым басом, а мне всё время казалось, что к моим ушам приложены широкие концы рупора, в который говорит этот полный здоровья человек, с отвисшим брюшком и красными щеками.
Закончив свой рассказ о благородстве судебного пристава, Венчиков отдулся, стёр платком со лба капли пота и с улыбкой на лице проговорил, обращаясь к хозяйке:
– Позволили бы вы мне ещё стаканчик кофейку… Чудесный у вас кофе!..
Появившаяся в эту минуту в дверях горничная с подносом, на котором стояло несколько стаканов с чёрным кофе, с улыбкой подошла к Венчикову, а улыбающийся хозяин вставил:
– Вот-с, пожалуйте… С быстротою молнии…
– Да, да… Даша ваша – быстрая девица, быстрая… Замуж вот только не хочет идти за моего Панкратова… А он, бедный, всё полнеет да полнеет…
Хозяева, дама с седыми волосами и гость с широкой бородой рассмеялись, а мы с господином в сюртуке взяли себе по стакану кофе и заговорили о породе. Скоро к нашему разговору присоединились и остальные, кроме Серафимы Васильевны, которая, извинившись, пошла распоряжаться по хозяйству.
С разговора о погоде незаметно перешли к охоте, чему способствовал, главным образом, Венчиков, встретив поддержку со стороны седого худощавого господина в сюртуке, которого, как оказалось, звали Николаем Романовичем Постниковым.
– А вот мы с Лукою Данилычем так ничего не понимаем в охоте, тяжелы, что ли, на подъём али так с детства не приспособились, – начал хозяин, присаживаясь между мною и человеком с тёмной широкой бородою.
– Когда я был мальчонкой – с удочкой любил ходить, – вставил Лука Данилыч.
– Когда ты, Чумаков, был мальчиком – рыбку на стальные крючочки ловил, а теперь на медные да на серебряные ловишь человечков, – вмешался в наш разговор Венчиков, бесцеремонно «тыкая» купца и ехидно улыбаясь…
– Ха-ха!.. И шутник же вы, Сергей Константинович, – только и нашёлся возразить немного разобиженный купец.
Степан Иванович покраснел за обиженного гостя