Перехлестье. Алёна Алексина
Ему нет дела до того, что среди людей ты не стоишь и мимолетной улыбки. Оно не станет жадничать и жалеть тепла, зная, что жить тебе осталось совсем чуть-чуть. Оно просто греет. Всех. Одинаково.
Еще один вдох. В груди все еще влажно булькает. Хватит бездельничать. Скоро он проснется. Девушка взяла ведра и, приволакивая левую ногу, торопливо захромала к колодцу. Надо напоить и накормить скотину, затопить печь, приготовить завтрак и не попасться ему на глаза.
Зария никогда не жаловалась богам на жизнь, как делали многие. Зачем? Если боги наградили тебя судьбой проклятой, значит, таков их замысел, и нытье лишь рассмешит их, а еще хуже – разгневает. Да… не любила она богов. А за что любить? Ее род уже давно должен был прерваться, но все цеплялся за жизнь… Жалкие попытки! Она последняя. И в этом нет ни малейших сомнений.
Прапрапрапрабабка Зарии происходила из лантей – жриц богини любви, одной из самых капризных небожительниц, которая могла щедро одарить, а могла и жестоко наказать. И вот… не повезло. В мире, где главенствовали мужчины – наследники и продолжатели традиций, – в роду Зарии рождались только девочки. А все потому, что у лантеи мальчик мог появиться на свет только от союза любви. Но ведь жрицы на то и жрицы, чтобы видеть сокровенное – все, что лежит на сердце у избранника. А зная истину, трудно любить и прощать. Невозможно.
Сколько веков они пытались обмануть судьбу! Каждая. Ни у одной не получилось. В свое время будущему отцу Зарии даже не сказали, что та, кого он взял в жены, происходила из жриц. Глупая надеялась, что это позволит ей полюбить мужа, а мужу – полюбить ее. Но, наверное, богиня Талис лишила лантей своего благословения, потому что в очередной раз на свет появилась дочь. А потом еще одна и еще. У Зарии было пять сестер, но выжила лишь она, хотя и сама не понимала почему.
Болезненно худая, с выпирающими ребрами и позвоночником, с костлявыми руками, острыми плечами и тонкой шеей – девочка, казалось, должна была умереть еще в младенчестве. Но она яростно хотела жить – от одной хвори до другой, но жить! И по сей день последняя из рода лантей выглядела истощенной замарашкой – треугольное бледное личико с резко выдающимися скулами и острым подбородком, круги под глазами, в уголках губ страдальческие складки.
Гладкие волосы цвета воронова крыла делали девушку еще бледнее, еще некрасивее, и Зария безжалостно стягивала их в тугую косу, строго следя за тем, чтобы ни одна прядь не выбивалась. Ненавидя свои «коровьи», непомерно большие на таком маленьком лице глаза, она прикрывала их длинной густой челкой и никогда не смотрела в лицо собеседнику, предпочитая разглядывать носки собственных башмаков. Знал бы он, что она делает это не по его приказу, а лишь потому, что терпеть не может глядеть на людей, в людей и видеть их внутреннюю гниль…
Закусив бледные губы, последняя из рода лантей поволокла полные воды ведра обратно. Как странно, ей всего двадцать, а кажется,