Под крыльями Босфор. Владимир Малыгин
вот наконец-то этот безумный день сменился ночью. Как-то резко, вдруг, наступила темнота. Благословенная для нас. Да вообще для всех, потому что не только мы одни вымотались до чертиков.
И возвращаться нам пришлось в этой темноте. Садились на воду по освещенной прожекторами «дорожке», подруливали к транспортам, шли к ним «на огонек», так сказать. На подходе глушили моторы и дальше шли на одной лишь инерции. Ветра-то нет, штиль. Швартовались и сразу же отключались, засыпали тут же, на рабочих местах, в креслах и на полу, порой даже не успевая бросить под голову туго скатанный брезентовый чехол. Засыпали и не обращали никакого внимания на ходящих буквально по нашим головам механиков, на дозаправку и обслуживание моторов, на шумы и стуки в кабинах, на качку, в конце-то концов. Просыпались периодически и тут же вновь засыпали под непрерывную канонаду корабельной артиллерии по пехотным частям турецкой армии. Но измученный за последние дни организм отключался лишь на какое-то время, забывался в тревожном сне и тут же сбрасывал с себя сонное оцепенение, чтобы в следующее же мгновение вновь ухнуть в глубокую пропасть. Так что вроде бы и спали без задних ног, а в то же время и нет.
Правда, так сразу засыпали далеко не все. Командирскую работу, как и работу инженера, никто не отменял. Нужно было отчитаться за день перед Каульбарсом, отметить ему же всех отличившихся, передать штабистам использованные фотопластины и получить новые, проконтролировать послеполетные работы и подготовку самолета к последующим вылетам. Это еще стрелкам сегодня повезло – пострелять не пришлось. Поэтому и пулеметы не нужно было чистить и набивать ленты.
А город взяли утром. Ночью даже мы хорошо слышали доносящиеся с передовой выстрелы и взрывы, видели зарево от пожаров. Наши два транспорта обеспечения, несмотря на практически непрерывную работу по обслуживанию техники, умудрились подойти за вчерашний день к городу и уже в стремительно накатывающих на истерзанную землю сумерках остановились на внешнем рейде Константинополя, как раз на виду лежащей на боку туши «Гебена». И потому-то каждый раз после очередного вылета нам было все проще и проще возвращаться «на базу». Проще и ближе.
А мне, несмотря на усталость, так и не удалось выспаться. Почему-то, как только закрывал глаза, так сразу чудился в плеске волн скрип лодочных уключин. А ну как заснешь, а в это время нас начнут какие-нибудь янычары атаковать? Подплывут тихонечко на лодке под покровом ночи (а южные ночи темные – в двух шагах ничего не различишь, особенно когда небо дымом затянуто и луна через этот дым еле-еле пробивается своим бледным светом), перережут лётный и технический состав, пожгут самолеты вместе с нашими сонными или уже безжизненными тушками, и хана. Так что, несмотря на выставленный многочисленный караул из состава лётных экипажей и вахты транспортов, мне все равно не спалось.
Но не все были такими же мнительными и осторожными, как я. Экипаж дрых без задних ног. Даже казачьи души в лице Игната и Семена страха не ведали