Королевская магия. Марина Эльденберт
совсем не уверена.
– Из-за моего брата? – Его взгляд потемнел, насколько могут потемнеть рубины.
– Из-за себя. Вся моя жизнь перевернулась с ног на голову, у меня появился магический лев, чужая магия, а моя магия временно у вашего брата, но я даже понятия не имею, откуда она во мне взялась. Мне это предстоит узнать в самое ближайшее время, но я боюсь. Боюсь спрашивать у мамы хотя бы что-то, вы понимаете?
– Почему?
Готовая уже продолжать, я осеклась.
– Что – почему?
– Почему вы боитесь спрашивать? Правда – это всегда хорошо, Алисия. И никогда не страшно.
С этим я бы поспорила, но у меня не осталось сил. Поэтому я просто подняла руки, сдаваясь. Говорить Зигвальду о том, что я согласилась на его легенду, потому что мне все равно, было бы совсем отвратительно, поэтому я просто потянулась за саквояжем… и вспомнила, что его у меня нет. У Зигвальда хотя бы был. Небольшой.
– Скажем, что вас ограбили.
Он что, мысли мои читает?
– Хорошо хоть, что не пострадал при пожаре.
– Что?
Я махнула рукой.
– Не берите в голову.
Помимо львов, перевернувшейся с ног на голову жизни и прочего, у меня в жизни еще случилась первая ночь, о которой я отчаянно хотела забыть. Так отчаянно, что забыла у Райнхарта свою пьесу. Хотя ей с самого начала не везло.
– Алисия, – Зигвальд постучал тростью по диванчику рядом со мной, – не время впадать в уныние. Что бы там ни натворил мой брат…
– Ничего он не натворил, – поспешно сказала я. Пожалуй, слишком поспешно. – Но я не могу представляться вашей невестой.
– Не можете или не хотите?
Я подняла голову.
– Помните, когда мы уезжали? Вы сказали, что будете сопровождать меня как мой деверь. Что изменилось сейчас?
– Я узнал вас еще лучше и понял, что для моего брата вы слишком хороши. Вы слишком живая, Алисия, в вас столько чувств и огня… словом, я всерьез предлагаю вам руку и сердце. Хотя это и выглядит странно.
– Да, странно – это не то слово.
Зигвальд улыбнулся.
– Но, если вы против, я назовусь вашим деверем.
– Правда? – недоверчиво спросила я.
– Правда. Я поехал с вами, чтобы вам помочь, а не для того, чтобы создавать лишние волнения.
Я так привыкла к приказному тону Барельвийских и их специфическим методам решения спорных ситуаций, что сейчас просто не сразу нашлась с ответом. А ответ нашелся, поезд окончательно сбавил ход, дернулся и остановился.
В коридоре зашумели.
– Вас тоже интересует, кто все эти люди, которые так спешат покинуть купе, что толпятся в коридорах?
Я улыбнулась.
– Они просто торопятся.
– Куда можно торопиться в Гризе?
Хорошо, это уже куда больше похоже на Барельвийских.
– Например, к родным и друзьям, по которым соскучились. К любимым. К детям и родителям.
Зигвальд свернул газету и убрал ее на полку.
– Все-таки я в вас не ошибся, Алисия. Вы неисправимо романтичны. Тоже скучали