Вестники весны. Мифы двенадцати миров. К.А

      Алекс. Где-то в лесу.

      Мы с Дэйкири медленно тащились по лесной дороге. Ещё бы не медленно… Ведь жадная дикарка не позволила бросить повозку с вещами, и нам пришлось впрячься в телегу вместо оленя. Ноги вязли в мягком снегу, и шагать приходилось, прикладывая вдвое больше усилий.

      – Далеко до этого вашего Улья? – спросил я. – Ты вообще дорогу-то знаешь?

      Дэйкири, склонив голову, молча тянула свою оглоблю. Закутанная в капюшон, она делала вид, что не слышит меня.

      – Я спросил, далеко ли…

      – Да я слышала! – оборвала Дэйкири. – Доехали бы недели за три. Но с нашей скоростью, верно, больше месяца кандыбать.

      Ответ её звучал раздражённо, будто это из-за меня нам пришлось тащиться пешком. Я-то был уверен, что все проблемы начались ещё в деревне, в тот момент, когда дикарка села в нашу телегу, поэтому возмущённо бросил оглоблю и встал, скрестив руки.

      – А за каким синим бесом ты грохнула братцев?

      Почувствовав, что я не тяну телегу, она тоже остановилась и развернула ко мне всё ещё исчерченное багровыми линиями лицо. Звериный оскал исказил её рот.

      – Не твоё дело.

       Я сжал челюсти, не собираясь продолжать путь без адекватных объяснений, Дэйкири выдохнула облако пара и процедила сквозь зубы:

      – Великая жертва и злто.

      – Чего? Я не понял, ты говоришь, будто у тебя полный рот мышей.

      – Мне нужно всё золото, которое ты обещал, понял? – прорычала Дэйкири.

      Я едва сдержался, чтобы не отшатнуться от неё, но устоял и спросил:

      – Но разве тебе не придётся разделить добычу со своими э-э-э… соплеменниками?

      – Я не вернусь в Меркитасиху, – ответила Дэйкири и махнула мне, мол, поехали.

      От услышанного я так обалдел, что беспрекословно подобрал оглоблю, и мы пошли вперёд. Нас окружала белая тишина. Рядом вспорхнула зимняя птица, и с ветки посыпались гроздья снега. Руки в варежках ныли, стёртые об оглоблю телеги, чувствуя, что скоро вздуются пузыри мозолей. Шли молча, а я всё обдумывал её слова: вот же алчная бабёнка!

      – Зачем тебе столько денег? Разве стоят жизни людей этого несчастного золота? – я не удержался и через несколько минут снова привлёк внимание дикарки.

      – Хочу другую жизнь. Свободную. Без мужей и кухни.

      После этого откровения она поджала губы и ссутулилась.

      – Что, думаешь теперь, я плохая?

      Я не успел ответить, а Дэйкири, будто оправдываясь, заговорила быстрее:

      – Эра благословил меня, указал путь! А кузены… Сами виноваты. Слабаки.

      «Ты сумасшедшая, на мой взгляд, вместе со своим Эрой». Я мысленно скрипнул зубами от досады, но вслух сказал другое:

      – А ты не могла позже их убить? Чтобы мы подальше на телеге уехали?

      – Я же не знала, что Лилёк сопрёт нашего оленя.

      Ну и дура!

      – При братьях она бы не посмела. Твоя алчность погубит нас обоих в этом проклятом лесу.

       Как