Детектив на пороге весны. Татьяна Полякова
ничего не боялась, особенно в бабушкиной усадьбе, а тут вдруг почувствовала себя неуютно, как будто с той стороны тонкого стекла, из весенней чащи, кто-то смотрел на нее, не отрываясь и не моргая.
Или луна смотрела?..
С этой стороны дома никого не могло быть – Юрин коттеджик стоял у ворот, – но она чувствовала, что там кто-то есть!
Дом был очень старый, построенный «без дураков», как это называл Иван Иванович Калитин, поэтому звуков с улицы никаких не доносилось, только иногда булькала вода в трубах отопления.
Анфиса вытерла руки, изо всех сил стараясь не волноваться, погасила свет – как будто с ходу упала в банку с тушью – и приблизилась к окну. Ничего не было видно, кроме массы деревьев, которые стояли, не шелохнувшись, и стекло моментально запотело от ее дыхания.
Анфиса протерла его ладошкой.
Ничего. Ничего.
Луна светила и впрямь очень ярко, и казалось, что свет ее с каждой секундой прибавляется, и черно-белая картинка за окном проявляется все четче – глаза привыкали к темноте.
Ничего.
Но она твердо знала – там, в этой темноте, что-то затевается.
– …А я сколько раз вас просила, Клавдия Фемистоклюсовна, никаких пирогов нам не печь! А вам все равно, хоть я сто раз скажу, хоть двести!
– Да лучше моих пирогов ничего на свете нет!
– А фигура?
– На что нужна ваша фигура, если поесть как следует нельзя!
Анфиса шла по коридору, и голоса становились все громче, будто накатывались на нее. У дверей гостиной она приостановилась на секунду и, помедлив, оглянулась назад. В конце широкого коридора тоже было окно, плотно прикрытое толстыми шторами.
Да что за ерунда!.. Никого там нет и быть не может!
Анфиса отворила дверь и вошла в гостиную.
Домработница и хозяйка с двух сторон сидели за круглым столом, где было приготовлено место и для Анфисы. Белая скатерть с бахромой свешивалась веселым краем, и что-то вкусное было расставлено на ней, и пироги, пироги – горой на овальном блюде!
Клавдия, оттопырив толстый мизинец, откусывала от пирога с капустой, а Марфа Васильевна ничего не оттопыривала и откусывала от ватрушки. От самоварчика к лампе поднимался уютный пар.
Неизвестно, как это получалось, но к приезду Анфисы всегда поспевал самовар, и зимой и летом. Клавдия топила его в кухне, где была специальная вытяжка для самоварной трубы. Когда ее делали, прораб чуть ума не лишился – все никак не мог понять, зачем на современной кухне вытяжка для трубы!
– Садись, садись скорее, все остынет. Вот курочки кусочек, – домработница захлопотала, вкусно звякнула тарелка, салфетка зашуршала. – И овощей тебе положу.
– Спасибо, Клава!
– Ешь без разговоров, исхудала вся!
– Ужасно, – пожаловалась бабушка, примерилась и взяла с блюда второй пирог, – и как это можно на ночь так трескать!
– Так если вы днем не трескаете ничего!.. Анфиса, она целый день тебя ждала, вот первый раз только села! А за весь день чашку бульона…
– Я на диете!
Домработница закатила глаза, всем своим видом демонстрируя