Самое ужасное путешествие. Эпсли Черри-Гаррард
началах. Считалось само собой разумеющимся, что каждый, кто может в данный момент оторваться от своего дела, откликается на просьбу сделать то-то и то-то, но исключительно по собственному желанию: Кто хочет спустить паруса? Работать с углем? Перенести грузы в другое место? Качать помпу? Покрасить, ободрать краску? Призывы раздавались постоянно, иногда ежечасно, днем и ночью, – и не было случая, чтобы на них не откликнулись охотно. Причем так вели себя не только ученые, но и судовые офицеры, свободные от вахты. Не было на борту офицера, который бы не штивал до тошноты уголь, но я не слышал ни одной жалобы. При такой системе очень скоро выделяются наиболее усердные работяги, и на них – увы! – ложится чрезмерная нагрузка. При этом и офицеры, и ученые должны заниматься своими непосредственными делами, чудом находя на все время.
На первых порах после выхода в море тяжелой работы было так много, что мы очень скоро выдыхались. Тогда-то я впервые заметил, каким тактом наделен Уилсон, как быстро он вникает в разные мелочи, от которых зависит очень многое. В то же время его трудолюбие было примером для всех. Такой же работоспособностью обладал и Пеннелл.
Через восемь дней, 23 июня, около 4 часов пополудни, мы пришвартовались в порту Фуншал на Мадейре. Судно уже шло под парусами и машиной, палуба была надраена, где надо – покрашено, и «Терра-Нова» с полным грузом имела вполне пристойный аккуратный вид. Уже были проведены некоторые научные работы, в частности траление и магнитные наблюдения. Но даже тогда, в самом начале пути, мы по многу часов работали с помпами, и ни у кого не оставалось сомнений, что они станут нашим постоянным кошмаром.
На Мадейре, как и повсюду, нам щедро предоставили все необходимое. Рано утром 26 июня, после того как Пеннелл в течение нескольких часов производил магнитные наблюдения, мы снялись с якоря.
Двадцать девятого июня (в полдень мы находились на 27°10' с. ш., 20°21' з. д.) я с полным правом записал в дневник: «Две недели как мы в плавании, а если заглянуть в кают-компанию, можно подумать, что прошло не меньше года ».
Покидая Англию, мы почти все были едва знакомы, но офицеры и команда сразу же принялись за дело, а при таком тесном общении люди очень скоро или притираются друг к другу или ссорятся навеки. Давайте заглянем в каюты вокруг небольшой кают-компании в кормовой части. Первая слева принадлежит Скотту и лейтенанту Эвансу, но Скотта пока нет на борту, и его место занимает Уилсон. В соседней с ними каюте – Дрэйк, секретарь. По правому борту размещаются Отс, Аткинсон и Левик – последние двое врачи, по левому – Кемпбелл и штурман Пеннелл. Рядом с ними вахтенные начальники Ренник и Боуэрс, который только что вернулся из Персидского залива. В следующей каюте обосновались метеоролог Симпсон, работавший до этого в Шимле, специалисты по морской биологии Нельсон и Лилли. Замыкает ряд «детская» – в ней, естественно, живут самые молодые, а следовательно, самые благовоспитанные: Райт – физик и химик, норвежец Гран – инструктор по лыжам